Бабуля повторила мой жест и протянула свое мокрое печенье навстречу моему. Точно так же делала Сара. Пробовала ли она такое печенье, когда была маленькой? И, прежде чем откусить от печенья, я «чокнулась» им с Бабулиным точно так же, как когда-то делали мы с Сарой. Начав жевать, я ощутила во рту сладкую волну с оттенком горечи.
– Иногда гора шепчет мне и приятные вещи. – В глазах Бабули заиграл переливчатый блеск, но она прикрыла их, отпивая молоко из стакана, так что точно определить ее настроение не получилось. Когда она поставила стакан на стол, блеск уже исчез, но мне показалось, что он просочился в ее следующие слова: – Может, Уокер и посоветовал тебе держаться отсюда подальше, но он не расстроится, обнаружив, что ты не уехала.
Был ли это лукавый блеск? Этого установить не удалось: внезапно на меня навалилась сонливость. Без сомнения, этой ночью повешенная на дереве акации мать Сары мне не приснится. Но сладко-горькое печенье не имело к этому отношения. Бабулины слова вызвали у меня в голове воспоминания о взъерошенных волосах и глазах цвета лесного мха – видимо, загадочный биолог появится в моем сне.
Одно дело – игнорировать смутное волнение, а вовсе его не ощущать – совсем другое. Возможно, то, что я решилась открыть кому-то некоторые свои мысли, не пошло мне во вред.
Завтра я буду готова отправиться в диколесье Сары – на сей раз не для того, чтобы дать пристанище ее праху, а для того, чтобы вновь обрести ее в этом месте, полном тайн и цветущей лаванды.
Лето – любимое время года Сары. К середине июня ноги ее уже привыкали к шершавой траве и земле, и она редко надевала кеды, которые через силу носила в школе. Потертые и забытые, они стояли у задней двери, а верхние части стоп девочки тем временем делались бронзовыми от загара.
Ее мало заботило, что колени исцарапаны кустами шиповника и на них слетаются комары, не волновали и спутавшиеся кудри, к которым не притрагивался гребешок или расческа. От рассвета до заката, а нередко и после того, как в темноте зажигались огни светлячков, она пропадала в диколесье, не забывая за играми помочь матери в саду или набрать ей холодной родниковой воды.
Мама была занята круглый год, но сильнее всего – летом, когда сад превращался в джунгли всевозможных ароматных ингредиентов, за которыми нужно было ухаживать и поддерживать их в более-менее окультуренном состоянии, чтобы потом снять урожай. Едва научившись ходить, Сара уже знала, что из этого многообразия можно трогать, а что – лучше не надо. И к моменту, когда ей исполнилось десять, ежегодные игры на покрытой мхом поляне в лесном саду сделали из нее настоящего эксперта.