Она толкнула дверь. Дерево заскрипело на петлях, открывая черный прямоугольник входа. Запах ударил с новой силой: пыль, сырость, тлен, мышиный помет и все тот же сладковато-гнилостный оттенок. Темнота внутри была абсолютной. Эмили достала телефон, включила фонарик. Луч света, как хилое копье, вонзился во тьму, выхватывая завитки пыли в воздухе и краешек каменного пола.
Сделав глубокий вдох, Эмили переступила порог. Холод внутри дома был пронизывающим, как в склепе. Воздух стоял неподвижный, мертвый. Луч фонаря скользил по стенам: грубая каменная кладка, местами покрытая отслаивающейся штукатуркой. Она стояла в просторном холле. Слева угадывался арочный проем в другую комнату, справа – темный провал лестницы на второй этаж. Прямо – длинный коридор, уходящий вглубь дома. Повсюду – горы мусора, обвалившаяся штукатурка, обломки мебели. Паутина, как седая бахрома, свисала с потолочных балок. На стенах виднелись темные пятна сырости, тянущиеся вверх, как щупальца.
Она сделала шаг вперед, и старый пол громко скрипнул под ее ногой, эхо разнеслось по пустым комнатам. Эмили замерла, прислушиваясь. Казалось, скрип отозвался где-то в глубине дома… или это было эхо? Или что-то еще? Она направила луч фонаря в темноту коридора. Казалось, там шевельнулась тень. Быстрее, чем мелькнула мысль. Или ей почудилось? Пыль?
Внезапно ее охватило острое, почти физическое ощущение. Ощущение наблюдения. Кто-то или что-то смотрело на нее. Не из леса снаружи. Изнутри дома. Из темных углов, из-за арок, с верхней площадки лестницы. Несколько пар невидимых глаз пристально следили за каждым ее движением, за каждым вдохом. В затылок ударил ледяной ветерок, хотя окна были закрыты ставнями, а воздух стоял неподвижно. Мурашки побежали по спине.
Она стояла посреди чужого, древнего, враждебного пространства. Порог был перейден. Назад пути не было. "Ла Гранж Нуар" принял свою наследницу. И теперь молча наблюдал, оценивая добычу, попавшую в его каменные объятия. Тишина сгущалась, становясь осязаемой, давящей. Лишь ее собственное сердце бешено стучало в груди, нарушая гробовое безмолвие дома, который уже начал шептать ей на языке скрипящих балок и шорохов в темноте. Шепот обещал не сон, а бессонные ночи, полные вопросов, на которые у нее не было ответов. И главный вопрос висел в холодном, пыльном воздухе: что скрывают эти стены, кроме пыли и паутины?