? Фобия никогда не имела понятия о том, как ему тяжело. Ведь ей всё давалось легко. Она была старшей дочерью председателя. Милой и доброй. Умной и преуспевающей. Маленькая дурочка, которой с детства нравилось быть одной из Медчеров.
– Ты сильно изменился. – Произнесла она и без тени улыбки. Без публики в эмоциях не было смысла. – Очень похож на маму.
– Уж не больше, чем ты.
И вновь тишина. Деми едва удержался от того, чтобы уйти. Он её ненавидел. Деймос невзлюбил свою старшую сестру с тех самых пор, как стал понимать, кто она. Любимая папина дочка. Ещё в детстве Фобия забрала себе отца. Строгого, грубого, думающего лишь о том, как ему вновь занять пост председателя. А он… Деми всегда был маменькиным сынком. Вот только никакой мамы давно не было.
– Мария ничего мне о тебе не рассказывала. Я не знаю, как ты добрался до Центра.
Спокойная, словно море в штиль. Нет, Фобия была океаном. Но и там не бывает безветрий.
– И не пытайся делать вид, будто меня она любит больше, чем тебя. – Огрызнулся Деми, подойдя ближе к ней. Их разделяла лишь вытянутая мраморная столешница. Такая же холодная, как и глаза Фобии. – Это не так. Мэри любит нас одинаково.
– Тут дело не в величине чувств. – И, всё же, её глаза блестели от слёз. Две мутные подтаявшие льдинки. – За последний год Мария ни разу не навестила меня, потому что нашла кого-то получше. Кого-то более подходящего на роль главы сопротивления. Она никогда меня не любила. Я думала, ты знаешь об этом. Ведь это ты лицом пошёл в нашу мать.
– Заткнись! – его щёки загорелись, а шрам на бедре заныл. Деми тут же подумал о Софи. О Боже, зря он о ней вспомнил. – Не смей упоминать мою маму тем же ртом, которым ты соглашаешься с отцом. Лучше прикрой свою пасть.
– Но ведь Палестина была и моей матерью.
– Ты не понимаешь.
– И тем не менее, я была знакома с ней дольше, чем ты.
Грудь Деми с трудом вздымалась, и глаза бездумно смотрели перед собой. Он всё ещё не видел Фобию. Лишь её строгий костюм и прилежно уложенные волосы. Зачем так готовиться к встрече с родным братом? Потому что они давно стали друг для друга чужими.
Как же она его раздражала. Маленькая дурочка. Глупая девчонка. Деми и сам не помнил, откуда в его голове взялись эти обращения, но думать иначе он уже не мог.
– Терпеть тебя не могу. Дура.