Была ночь, да ещё и ливень, от чего было плоховато видно, но нас встретили с лампадой, чтобы мы не заблудились. Встретила нас староватая женщина с зонтом. Света лампы хватало, чтобы увидеть её заплаканное и измождённое лицо. Мне очень хотелось спросить, кто эта женщина, но моя бабушка сделала это первой:
– Дуня, ты ли это?
Женщина повернулась к нам лицом, она протёрла глаза, чтобы выглядеть получше и сказала:
– Я, а вы Нина Александровна? Сто лет в обед! Не уж то ты? А это твой внучок?
Моя бабушка сразу улыбнулась. Это была её знакомая, не знаю, по какой линии и откуда моя бабушка её знает, но я решил не акцентировать внимание на это, а вместо этого послушать, что скажет женщина. Она нам много что могла рассказать, так как мы уже влились ей в доверие, так что она не будет ничего скрывать. Моя бабушка продолжила:
– Да, это мой Рома! Он должен тут расследовать убийства кого-то там.
– Моего сына… ох, Господи, спасибо зато, что послал мне такой подарок! Я уверена, он точно найдёт преступника! Мой сын просто не мог умереть сам, он такой хороший, боже мой… ох… горе мне, Нина, горе!
Я оборвал её:
– Итак, вы его матушка, верно? Расскажите о вашем сыне. Только без Господи, сухо и прямо по делу.
– Хорошо, хорошо, сразу видно профессионал, Нина, ну вот сразу видно! Ну так вот слушай, милок: мой Антипушка умер в своей комнате… ох, царство ему небесное! Он был очень хороший, хоть и работал в такой грешной работе, но он делал это ради меня! Всё-таки… Я болею серьёзной болезнью, не помню как называется, ну и не важно особо, о сыночке моём мы всё-таки говорим! И чтобы лечить меня, он устроился на эту работу, всё-таки крестьяне мы, и не получал он образование, как вы, поэтому он решил, да решил поступить, как мужик, а я ему говорила, не стоит, а он: "Что ты, маменька, мне не трудно, я каждый день буду замаливать о своих грехах Господу Богу, он сразу видит, что я ради доброго дела это делаю", ах, сыночка, сыночек! – она начала стонать от горя и молиться, видно, что сдерживала слёзы свои, мне было жалко её, но без подробностей я не смог бы думать на счёт убийства. Когда она закончила, то продолжила свой душе трепещущий рассказ. – Ох, простите меня грешную, но на сердечке моём кровью написано имя сына бедного, мученика несчастного! Ох, лучше бы я вместо него!