– Ты никуда не поедешь! Это очень опасно!
– Мама!
– Нет! Я не хочу, чтобы моя дочь утонула без присмотра взрослых!
– Мам, все ездят, что тут такого?!
– Мне плевать на всех! Я переживаю за тебя!
– Да ничего со мной не случится! Мы едем впятером, с нами будут мальчики, друзья Любы.
– Тем более! – Нина Михайловна теряла терпение. – Оболтусы невнимательные!
По щекам потекли слёзы.
– Мам, это не честно…
– Иди спать. Через месяц вернётся отец, там и решим: взрослая ты уже или нет, куда можно ходить, а куда нельзя. Я всё сказала.
– Чего ты боишься?! А? Ну чего?!
– Я хочу безопасности для своего ребёнка! – Женщина произнесла эти слова таким безапелляционным тоном, что спорить дальше не было никакого смысла. – Иди спать, завтра поговорим.
Она закрыла дверь в комнату дочери и прошла на кухню. Нина Михайловна не стала включать свет, слишком хорошо она знала расположение мебели, чтобы не наткнуться на острые углы. Она подошла к окну и начала всматриваться в потухшее небо. Дом стоял на сопке, и днём можно было увидеть часть залива. Сейчас было темно, и лишь огни корабля подмигивали ей. Тяжёлый вздох нарушил тишину комнаты. Мать семейства, верная жена, как всегда ждала своего мужа. Когда-то давно красивая девушка встретила своего принца, будущего капитана, но принцессой так и не стала. Иногда крамольные мысли закрадывались в её голову, и женщина плакала. Плакала по молодости, по влюблённости, которая прошла слишком быстро, по мужу, по своей жизни, запертой в этой тесной комнате, между столом и плитой. Единственным мостиком между этими погасшими глазами и счастьем были её девочки. Яна и Лиза. Две крохи, воспитанные матерью и бабушкой.
Отец, Федор Сергеевич, капитан, выпускник Владивостокского высшего мореходного училища, всю жизнь провел в море. Возвращался домой на месяц, как любой русский мужик, отдавал все деньги жене (Нина Михайловна бережно складывала их между простынями в шкафу) и все свободное время посвящал своему старенькому автомобилю, который он любил нежной любовью, и друзьям. Капитан был очень общительным и веселым, хлебосольным с громким раскатистым смехом. Как только он спускался на берег, приглашал друзей в дом. Нина Михайловна накрывала стол, капитан доставал подарки: импортные вещички, доступные морякам в заграничных поездках. Все были счастливы. Но через неделю рутина входила в свои права, и Федор Сергеевич сникал. Он чувствовал себя чужим в этом женском царстве образцового порядка, вязаных салфеток и сдобных булочек. И тогда он перемещался в гараж, оставляя жене право руководить бытом и воспитывать детей.