«Джейкоб…» – вырвалось у нее между поцелуями, больше стон, чем имя.
«Я здесь, солнышко мое,» – прошептал он в ответ, его губы скользнули по ее шее, оставляя горячие следы поцелуев. «Я с тобой. Всегда.»
Одежда стала барьером, слишком грубым для той нежности, что расцветала между ними. Но и здесь не было спешки, неловкости или насилия. Было взаимное желание, уважение и священное трепетание момента. Они помогали друг другу, движения были медленными, полными благоговения. Каждый открытый дюйм кожи был откровением, новым чудом.
Под серебряным светом молодой луны и бесчисленных звезд, на мягком ложе из мха и папоротников, они нашли друг друга. Не было борьбы, не было доминирования или покорности. Был танец. Совершенный, синхронный, как движение планет.
Джейкоб был невероятно внимателен. Его прикосновения – и руками, и губами, и всем телом – читали ее, как открытую книгу. Он чувствовал каждую ее дрожь, каждое учащение дыхания, каждое биение ее сердца под тонкой кожей. Его сила была не для подавления, а для поддержки, для того, чтобы оградить ее от всего мира, создать кокон из тепла и безопасности. Он шел за ее реакциями, ведомый ее тихими вздохами и движениями, превращая каждое прикосновение в обещание и исполнение.
Элайза отдалась потоку ощущений. Его руки, сильные и умелые, разжигали огонь на ее коже. Его губы, горячие и настойчивые, исследовали каждую извилину, каждую тайную точку, открывая в ней новые созвездия удовольствия. Она отвечала ему с той же страстью, той же нежностью, исследуя линии его мускулов, шрамы – немые свидетели прошлого, не омраченного насилием, а полученного в защиту или от неосторожности в лесу – целуя их, как знаки его силы и выносливости.
Когда настал момент истинного единения, Джейкоб остановился, его лоб прижался к ее, дыхание сбивчивое. Его янтарные глаза, темные от страсти, смотрели в ее, ища последнего подтверждения, последнего «да».
«Я твоя, Джейкоб,» – прошептала Элайза, обвивая его шею руками и притягивая к себе. «Всей душой. Всем телом. Навсегда.»
Их слияние было не взрывом, а плавным погружением в океан чистого чувства. Глубоким, неумолимым, совершенным. Не было боли – только ощущение наполненности, принадлежности, *правильности*. Как будто две половинки, долго блуждавшие в темноте, наконец нашли друг друга и слились в единое, неразделимое целое.