Илья.
Рядом с ним на траве лежал небольшой рюкзак, открытая книга в потрёпанной обложке и старый металлический термос. Он не заметил меня. Он просто сидел, глядя на тёмную, быструю воду. В его позе, в том, как он обхватил руками колени, было что-то почти детское, беззащитное. Как будто он ждал кого-то, кто пообещал прийти, но всё ещё не пришёл.
Я уже хотела тихо развернуться и уйти, чтобы не нарушать его уединения. Но он, словно почувствовав моё присутствие, медленно повернул голову и улыбнулся. Будто знал, что я здесь.
– Доброе утро, Анна.
– Доброе, – ответила я, немного смутившись. – Вы часто тут бываете?
– Когда не спится. Или когда душно. Внутри, – он похлопал ладонью по камню рядом с собой. – Присаживайтесь. Здесь удобно. И не бойтесь – молчать я умею.
Я села. Камень был прохладным, но от его присутствия рядом исходило какое-то спокойное тепло. Мы молчали. Минуту. Две. Слушали, как плещется вода о берег, как где-то в камышах деловито чирикают невидимые птицы, как шелестит ветер в ветвях вербы. Это была не неловкая пауза, а полноценный разговор без слов.
– Я любил сюда приходить, когда с женой ссорились, – вдруг сказал он, не поворачивая головы, продолжая смотреть на реку.
Я чуть напряглась, не зная, как реагировать. Но он продолжил так же спокойно, будто говорил о погоде.
– Она была огонь. Яркая, быстрая, всё в её руках горело. А я – вода. Тихий, медленный. Иногда, когда мы ссорились, вода закипала. Иногда – огонь почти гас. А тут, у реки, всегда всё ровно. Она течёт и течёт, и ей всё равно, что там у тебя внутри.
Я молчала. В такие моменты не хочется говорить банальное «мне жаль». Просто хочется быть рядом и слушать.
Он открутил крышку термоса, налил в неё дымящийся напиток и протянул мне.
– Чай. С мятой. Без заварки, зато честный.
Я взяла металлическую кружку-крышку. Она была горячей. Чай оказался простым и очень вкусным.
– Вы всегда такой? – спросила я, сделав глоток.
– Какой?
– Тихий. Прямой.
Он усмехнулся.
– Когда-то был другим. Шумным, резким. Пытался всем всё доказать. Жизнь пообтесала. Потеря – лучший наждак. Она стирает всё лишнее, наносное.
– Потеря… – эхом повторила я.
– Вы ведь тоже кого-то потеряли? – он посмотрел на меня – внимательно, но без жалости.
Я кивнула.
– Маму. Недавно.
– И мужа? – его вопрос не прозвучал бестактно. Он был простым и естественным.