Разглядывая сандалии на обувном лотке, мужчина резко остановился, почувствовав на себе легкое магическое воздействие.
«Да кто посмел?» – рассердился уставший мужчина, оглядываясь по сторонам.
Никто – ни из продавцов, ни из простых прохожих – не показался ему подозрительным; и только почувствовав, как падает его цепочка, на которую были прикреплены часы (которые достались ему, между прочим, еще от прапрадеда), он опустил голову и увидел чумазое лицо ребенка, смотрящего на него огромными карими глазами. Это была худенькая босая девочка в грязном цветастом платье, в подоле которого зияло несколько дыр.
– Отдай, что забрала! – тихо потребовал он, не веря своим ощущениям. Но девочка смотрела на него не моргая, и мужчина почувствовал, как его неумело пытаются зачаровать.
Он схватил девочку за руку и, наклонившись еще ниже, стал внимательно ее рассматривать.
– Веди к родителям, – велел он, скрывая свою радость.
«Мала еще для обучения, – подумал мужчина, – но ничего, на учет поставим, а через несколько лет явится в школу как миленькая!»
– А чего это сразу к родителям? Чего я вам плохого сделала? Я всего- то вам погадать хотела! – выкрикнула девочка, пытаясь вырваться. Но мужчина держал ее крепко, и малышка его укусила за руку.
– Веди к родителям! – повторил мужчина, как будто не замечая боли.
– Да что толку вам от ее родителей? – вступила в разговор женщина, стоящая за соседним прилавком. – Они такие же воры! В полицию ее надо отвести, чтоб неповадно было вещи чужие воровать!
– Сами вы воры! И цены у вас бешеные! – выкрикнула девочка и лягнула мужчину своей босой ногой. Но тот продолжал удерживать ее, глядя ей в глаза, и спустя минуту девочка поникла, сама взяла мужчину за руку и повела через рыночные ворота к окраине города.
Продавцы, наблюдавшие эту картину, не увидели в ней ничего необычного и продолжили торговать как ни в чем не бывало, а вскоре и совсем забыли и о маленькой цыганке, и о мужчине в странной одежде. Уж что-что, а память стирать Алексей Борисович умел превосходно.
Девочка привела мужчину во двор частного дома, стоящего самым последним на их улице. Деревянный забор покосился, щеколду на калитке заклинило еще год назад, и до сих пор она не была отремонтирована. Все семейство выходило на улицу через дыру, отодвигая самую широкую доску, которая держалась на балке лишь благодаря неумело намотанному скотчу. Его было так много, что, по-видимому, на создание этого крепления ушел не один рулон липкой ленты. Тропа, ведущая к калитке, уже заросла высокой травой, в которой спрятались пакеты из-под молока, пустые пластиковые бутылки, фантики и прочий мелкий мусор, принесенный ветром, а может быть и брошенный неряшливыми прохожими и самими жильцами этого дома. Мужчина щелкнул пальцами, и калитка отворилась перед ним, пропуская его во двор. Девочка, увидев, как дверца, которую никто не мог открыть, распахнулась сама собой, а трава, которую никто никогда не полол, сама стала расступаться перед мужчиной, закрыла глаза и завизжала. Она опять попыталась вырваться, пиная незнакомца ногами. Но тот крепко удерживал ребенка и почти волоком затащил на крыльцо.