Смотровая Ветвь раскинулась перед ней, словно светлый зал, в котором встречаются небо и ветви. В детстве Лия представляла, что отсюда видны даже самые далёкие части Ветролеса, и представляла, будто хранит облака, как стражница небесного края. Теперь же она просто стояла у самого края деревянного помоста, вглядывалась в просветы между листьями и вслушивалась в тишину, которая казалась наполненной ожиданием. Её взгляд скользнул по стволу и задержался на корне, пересекавшем тропу у самой опоры. Обычно он ничем не выделялся – такой же толстый, покрытый мхом, с прожилками, похожими на тёплые линии старой ладони. Но сейчас этот корень светился. Свет шёл не снаружи, а будто изнутри, пробирался сквозь древесную кожу и окрашивал мох зелёными бликами – почти волшебными. Корень жил своей жизнью – и словно звал её. Лия осторожно опустилась на колени и коснулась его кончиками пальцев. Сначала она ощутила лишь холодок росы, но вскоре под кожей ладони вспыхнуло мягкое, живое тепло. В тот же миг внутри неё зазвучала песня – не голос, не слова, а плавное, пульсирующее движение, похожее на дыхание самой земли. Это было не страшно и не чудно, а до странного знакомо, как будто кто-то уже пел ей эти ноты когда-то – очень давно, может, ещё до рождения, в глубине сна, которого она не помнила. Сердце Лии отбивало тот же ритм, и на одно короткое мгновение она ощутила себя частью чего-то великого и живого. Пока длилось это мгновение, всё вокруг будто исчезло. Лес затаился, даже ветер перестал колыхать листья. Лия не хотела отпускать корень, но ощущение было таким мощным, почти нестерпимым, что она невольно отдёрнула руку – как от жара, который не обжигает, но проникает под кожу. На её ладони остался тонкий светящийся узор – знак, будто нарисованный светом и ветром. Он переливался почти незаметно, словно дышал вместе с ней. Линии текли по коже, как след на воде. Это был не знак ни одного из кланов. Ни вода, ни свет, ни даже тень не оставляли таких линий. Лия огляделась – вокруг никого. Всё было так же спокойно, как минуту назад, и всё же что-то изменилось. Она сжала ладонь, пытаясь стереть узор – но он не исчез. Только стал тусклее, будто уходил впитывался в кожу. Ей захотелось спрятать руку, чтобы никто не увидел. Чтобы знак остался только её тайной.