Пуля, словно злой рок, прошила грудь, раздробив ребро и безжалостно разорвав артерию. Кровь, густая и горячая, хлестала, заливая руки Милоша, скользила по холодному металлу инструментов, превращая всё вокруг в багровый кошмар. Он работал быстро, отточенными движениями, каждое из которых было доведено до автоматизма годами практики, но сегодня, несмотря на все усилия, победа ускользала.
– Держись, Эмир, держись, парень, – прошептал Милош, его голос дрожал от усталости и бессилия. Он знал, что Эмир уже не слышит его, что сознание его давно покинуло этот мир, но продолжал повторять эти слова, как заклинание, как молитву, обращённую в пустоту.
Он помнил глаза Эмира, полные страха и мольбы, когда его привезли сюда несколько часов назад. Он обещал ему, что всё будет хорошо, что он спасёт его. Но сейчас, глядя на его неподвижное лицо, Милош понимал, что это обещание он не сможет сдержать.
Внезапно, словно по чьему-то злому умыслу, сердце Эмира затрепетало, забилось неровно, а затем – остановилось. Тишина, наступившая в операционной, стала оглушительной. Милош судорожно попытался сделать массаж сердца, вдохнуть жизнь в бездыханное тело, но всё было тщетно. Эмир ушёл.
Милош откинулся на спинку стула, чувствуя, как ледяная волна отчаяния захлёстывает его с головой. Он посмотрел на свои руки, дрожащие и перепачканные кровью Эмира. Эти руки, призванные спасать жизни, оказались бессильны перед лицом смерти. Эти руки, которые должны были нести исцеление, принесли лишь боль и потерю.
Он окинул взглядом тело Эмира. Каждый шрам, каждая рана, каждый порез, оставленный хирургическими инструментами, рассказывали свою историю – историю войны, историю насилия, историю разрушенных судеб. На этом молодом теле, которое только начинало жить, уже были начертаны знаки смерти.
Кто теперь прочитает эти истории? Кто узнает о мечтах и надеждах Эмира? Кто вспомнит его имя?
Внезапно, словно озарение, Милоша осенила мысль. Он потянулся к скальпелю, лежащему на столике рядом с ним. Его рука дрожала, но он твёрдо знал, что должен это сделать. Он провёл остриём скальпеля по своей руке, оставляя на коже глубокий порез. Боль пронзила его тело, но он не обратил на это внимания.
Этот шрам останется с ним навсегда. Он будет напоминать ему об Эмире, о его не сбывшейся мечте, о его потерянной жизни. Он будет напоминать ему обо всех тех, кого он не смог спасти, о всех тех, чьи истории остались нерассказанными.