– Доброе утро, – произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и тепло. – Я рада вас видеть.
В ответ – тишина. Только тяжёлые вздохи и едва заметные движения.
– Сегодня мы поговорим о чувстве вины, – начала Алия, чувствуя, как внутри всё сжимается. – О том, как научиться прощать себя. Как говорил один мудрый человек: “Прощение – это не освобождение от прошлого, это освобождение от его власти над вами”.
В этот момент дверь тихонько скрипнула, и в комнату заглянула Самира, медсестра с вечно встревоженным лицом.
– Алия, – прошептала Самира, – вас срочно зовёт доктор Хасан.
Что случилось? Внутри всё похолодело.
– Хорошо, я сейчас подойду, – ответила Алия. Бросив взгляд на своих пациентов, она почувствовала, что что-то важное должно произойти.
Выйдя из зала, Алия спросила:
– Что случилось, Самира?
– Доктор Хасан хочет, чтобы вы поговорили с новым пациентом, – пролепетала Самира. – Он считает, что ему нужна ваша помощь.
– О ком речь? – встревоженно спросила Алия.
– О Милоше… О Картографе Шрамов.
Алия удивлённо вскинула брови. Картограф Шрамов? Странный, замкнутый старик, о котором ходили легенды.
– Доктор Хасан думает, что он может помочь этому пациенту, – пояснила Самира. – Но ему нужна ваша помощь, чтобы направить его… немного направить.
Она кивнула:
– Хорошо, я поговорю с доктором Хасаном.
Алия задержалась перед дверью кабинета доктора Хасана, словно перед входом в священный храм. Сердце, как пойманная птица, билось где-то в горле. Она знала, что за этой дверью её ждёт не просто разговор, а что-то, что может изменить её жизнь. Доктор Хасан для Алии был не просто главным врачом, а скорее мудрым наставником, который видел в ней то, что она сама ещё не замечала. Он был одним из немногих, кто пережил войну, потерял семью, но не позволил тьме поглотить себя.
Алия постучала – три коротких, уверенных удара. “Войдите”, – отозвался тихий, но сильный голос Хасана.
Кабинет Хасана был похож на старый книжный магазин – высокие стеллажи, заставленные книгами, фотографии в рамках, сувениры из разных стран, которые он посетил, работая в “Врачах без границ”. И запах – запах старой бумаги, лекарств и чего-то неуловимо домашнего.
Хасан сидел за своим столом, утопая в горе бумаг. На его лице, обычно светлом и приветливом, сейчас лежала тень беспокойства. Война, словно безжалостный скульптор, оставила свои следы на его лице – глубокие морщины, печальные глаза, седину в волосах. Но даже сквозь эти следы проглядывала доброта и мудрость.