– Там-тара-там… – несла нас мелодия…
И я была счастлива. От возможности потанцевать. От того, что про меня все же не забыли. Не бросили.
Черно-фиолетовые губы Альфа едва заметно дрогнули в улыбке. А в глазах мерцали, то прячась за мраком, то прорываясь наружу, хорошо сдерживаемые цвета раскаленной лавы алые змеи протуберанцев. То растекающиеся по черной радужке его глаз красным туманом, то вновь прячущиеся в глубине молниевидных зрачков.
Он был чертовски красив и импозантен, мой партнер. И танцевал поистине как Бог. Но и я скользила, следуя призыву его тела, не хуже. И была счастлива!
Думаю, что наша пара одновременно и завораживала, и пугала окружающих.
По крайней мере, ассан выглядел очень напряженным. И не скрывал этого.
Ну, ничего. Ему не впервой.
А вот считанная с губ беседа мамочки эльфара с сыном меня напрягла:
– Это она. Есть вещи, которые не изменить. Язык тела, например, – мать коротко взглянула на сына, смотрящего на нее чересчур спокойно. – И вы, сын мой, вы это знали? – это был не столько вопрос, сколько утверждение.
– С самого начала, – холодно отозвался Азариэль, глядя на родственницу совсем не по-доброму.
И добавил, наклонившись к ее лицу и больно сжимая руку:
– И если я только почувствую, только уловлю ваше намерение сделать с ней то, что вы сотворили со всей ее семьей и моим дядей, я вас уничтожу. Весь род, – он коротко глянул матери в глаза, растягивая губы в широкой улыбке.
– Та-та-тата… – кружась, лились по залу, взмывая к потолку, звуки вальса…
И мы с партнером плыли за ней, едва касаясь пола.
К черту все! Сегодня – мой выпускной!
Часам к одиннадцати вечера родственники нас покинули. Отправившись восвояси. И мы к полуночи, переодевшись, пошли праздновать в любимую привокзальную кафешку.
Так было принято.
Гулять не в городе. А здесь – в маленьком станционном кафе. В невзрачном заведении, ставшем для нас первым глотком отдыха, свободы, да всего, что давало возможность переключиться после изнашивающих будней училища. Когда, сидя за его стойкой и поедая нехитрую снедь, ты вдруг осознаешь, что выжил. Просто, выжил. Несмотря ни на что. И более того, ты уже не затюканный начальством и нагрузками первоклашка, а курсант (!), умудрившийся дожить до четвертого курса.
Да!
А потом приходит осознание, что из всего твоего курса не осталось и половины. Мир их праху… Или – прощайте.