– Он самый.
– И что, сейчас там проезд свободный? – Макс с сомнением глянул на друга.
– Нет. Но месяц назад произошло кое-что, заставившее вспомнить про эту станицу. Есть у меня хороший сосед по дому, я с ним отношения поддерживаю, по праздникам вместе пузырёк распиваем. Он в курсе, что я занимаюсь поисками. И вот как-то ближе к вечеру раздаётся телефонный звонок. Беру трубку и слышу голос того соседа: «Подойди, – говорит, – тебе будет интересно». Я и подошёл. Оказалось, к нему заехал на часок его родственник, чьи родители когда-то жили в Усмановской. Мужичку, поджарому и шустрому, было на вид лет семьдесят, представился Вячеславом и после одобрительного кивка соседа выдал такую информацию, что я пожалел об отсутствии диктофона – не все подробности запомнил. Дедушка Слава оказался малость помешанным на истории и, в первую очередь, на истории своего рода, даже семейное генеалогическое древо составил. Он рассказал, что лесопильней и питейным заведением в станице владели его зажиточные предки. Якобы кто-то из них даже служил в личной охране государя-батюшки. Вячеслав с гордостью показывал мне пожелтевшую фотографию, на которой его именитый родственник в казачьей форме и с шашкой на боку заснят рядом с царём. Кстати, лицом Вячеслав очень схож со своим предком. Может, поэтому, его рассказ у меня сомнений и не вызвал…
Сергей сунул в рот сигарету, вытащил из костра тлеющую веточку, прикурил от неё. В тишине размеренно ухала какая-то ночная птица, от реки донёсся звук всплеснувшейся хищной рыбы, преследующей малька. Призрачный свет запоздало вышедшей луны освещал длинную речную косу, расставленные снасти, лодки рыбаков, застывшие на речной глади.
– Так о чём тебе престарелый Славик ещё поведал-то? – не выдержал Макс, возобновляя прерванный разговор.
– А выдал Славик семейное предание о спрятанных сокровищах. Вроде как после революции его прабабка, опасавшаяся репрессий, вблизи своего питейного заведения спрятала то ли один, то ли два горшка с золотыми монетами. И никому не сказала где. А вскоре, надо ж такому было случиться, полезла старушка по лестнице яблоньку обрывать, да навернулась с неё. Упала неудачно: повредила позвоночник, её парализовало. К тому же изрядно приложилась головой при падении о случайный камешек, от чего лишилась речи. Пытались потом родственники вызнать у немого тела заветный секрет – где добро зарыто. Но бабулька только мычала, гадила под себя и пыталась поднять руку, указывая куда-то вверх. Так и померла, унеся тайну с собой. Родные поначалу искать припрятанное не спешили: в те времена государство разбогатевших людей считало классовыми врагами, у которых не грех нажитое отобрать, а сам чуждый социализму элемент в лагеря отправить. Так что в первой половине двадцатого века, от греха подальше, о горшочках старались не вспоминать, а там – война, после неё – переселение. Потом Усмановскую снесли, и теперь, наверное, даже прямые потомки затруднятся указать на заросшем поле место, где стоял дом их предков.