Окен удивлен. Задумался.
На ногах водоросли. Весь в глине, мокрый.
– Пошли переодеваться, – говорит тетушка.
VI
Мамы нет дома.
Теперь каждый вечер к отцу приезжает Саяк-аке.
Отец берет ружье и отправляется на охоту.
Они охотятся ранним утром.
Когда отец возвращается домой, Окен спит.
Правда, они вместе выгоняют овец на пастбище. Но тогда они оба заняты делом.
Весь день отец с овцами, а вечером является Саяк-аке.
Конечно, Окен не один. Тетушка дома, и ее скучный дядя Айдаркул тоже дома.
Тетушка на кухне.
Справа от нее мешок с мукой, слева – медный таз. Ручка у таза сломана.
Тетушка ситом черпает из мешка муку, просеивает, а отруби сваливает в таз.
Окен глядит на огонь.
На быстрые руки тетушки, на ее сито.
Удивительно! Сетка и согнутая фанера – никакой премудрости, а мука – белая как снег. Вся шелуха остается в сите.
Однажды мама Окена сказала:
– Изобрести бы такой прибор! Посмотришь в него и сразу увидишь, кто из людей плохой, а кто хороший…
И правда, сделать бы для мамы такую машину, она бы тогда меньше огорчалась.
Луна взошла. Окен не любит луну, луна старается заменить солнце, но куда ей? Светло, а холодно. Все цветы, все травинки одного цвета.
Окен побаивается, а вдруг луна победит солнце. Тогда, пожалуй, и отец не найдет дорогу домой, а мама и подавно.
Ей ведь вон сколько ехать! Тысячи километров!
В кошаре фыркают и жуют жвачку овцы.
Лягушки квакуют. И та, противная , что слопала стрекозу, тоже, наверное, квакает.
И вдруг – сразу тишина. На один миг. Но все равно.
Значит, совершилась какая-то тайна.
Значит, она уже есть, и ее нужно найти и разгадать.
Тетушка отложила сито, огонь в очаге поправляет. Песенку запела. Но ее песня остается в юрте.
Окену вдруг захотелось поплакать.
– Тетушка, расскажи, пожалуйста, что-нибудь! – в отчаянии просит Окен.
Сито снова пляшет в руках тетушки.
– Я не умею рассказывать, жеребенок мой. Что знает твоя старая тетушка. Это молодые знают. Много ездят, много видят, много знают.
– Тетушка, а дядя Айдаркул, он твой второй муж, правда?
Окен нарочно задает этот вопрос: он умеет разговорить свою теушку.
– Это не детского ума дело, – серьезно говорит тетушка. – Нехорошо задавать такие вопросы взрослым людям.
– Я не маленький, – жалобно возражает Окен, ниточка разговора вот-вот порвется. – Тетушка, а почему у тебя и у твоего Айдаркула-аке волосы белые, а у меня черные? И у мамы моей, и у отца?