Тяжелый топот все приближался.
Стали различимы еще и легкие, как дуновение ветра, шаги, словно у зайца, которого если что и выдает при беге, так легкий хруст сухих соломинок, хворостинок.
Но приближающееся существо довольно тяжелое, под его ногами веточки ломались.
Потом послышалось скулящее взвизгивание – и соколенок приоткрыл глаз.
Показалось огромное четвероногое, похожее на лису, животное, только черное.
Животное замерло прямо над сетью.
Нет, соколенок, пожалуй, не смог бы его победить.
А уж сейчас с ним, распластанным в этой непонятной паутине, зверь мог сделать все, что пожелал бы сделать –наступить, измять, растерзать…
Но все же зачем прибежало сюда такое огромное животное? Что от него надо этой "лисе? "
Туп-туп, туп-туп…
Все ближе.
Зверь, похожий на лису, обежал вокруг соколенка, радостно заскулил.
Стало быть, направлялся-то он как раз сюда, к сети.
Тяжелые тупые звуки подошли почти вплотную к плененной птице, и тогда похожий на лису зверь громко, отрывисто загавкал на молодого сокола.
А тем не менее чувствовалось, что зверь веселится и не собирается трогать соколика.
Получалось, что он вскрикивает не для себя, для кого-то еще.
Вон завилял черным тонким, как прут, хвостом, выглядывающим то из-за правого, то из-за левого бока.
Лаял он на молодого сокола, прижимал его грохотом лая к земле.
Гавкнет над правым ухом птицы – он вздрагивает всем телом, начинает кипеть, собирая злость и обиду.
Туп-туп, туп-туп, туп-туп… и смолкло.
Молодой сокол вновь приоткрыл глаза.
Показалось: почти из-под макушки сосны нависло над ним голое лицо человека – за свою короткую жизнь соколик не раз видел двуногих.
Этот сидел на каком-то огромном звере с раздутыми ноздрями, со здоровенной, вытянутой вперед головой.
Оба они были до такой степени крупны, что у молодого тынара захолонуло сердце: а ну как вообще не заметят, наступят нечаянно и раздавят его, лишенного свободы, ничтожного по силам своим, вроде букашки, что ли.
Немедленно надо взлететь.
Взле-е-е-теть!
Тело делает все необходимое, что нужно перед полетом, напрягаются все мускулы, которые обычно поднимают птицу в воздух.
Но мягкие, тоненькие, упругие, крепкие нити, веревки держат его, как держали.
Все напрасно.
Все погибло.
Сейчас великаны раздавят его!
И впервые в маленьком горячем, трепещущем, как бабочка, сердечке, в широко раскрытом, немигающем правом глазу возникает и прыгает страх!