Звали его Игорь Шестаков.
Мама говорила, что я очень на него похожа, да я и сама находила это сходство на фотографиях, которые у неё остались. Его родители умерли один за другим, когда я ходила в детский сад, старшая сестра продала квартиру и уехала с мужем на север. Пока были живы, бабушка и дедушка поддерживали маму. Когда она осталась беременной, уговорили её взять фамилию их погибшего сына, чтобы я могла носить её с рождения. Моя мама выросла с бабушкой и, когда всё случилось, то уже была круглой сиротой.
В общем, когда в нашем доме появился Георгий, в меня будто бес вселился. Я была уверена, что лучше моего отца, чернобрового, улыбчивого и вечно молодого, нет никого на свете. Но мать-то не молодела, конечно, и всё же для меня её замужество стало громом среди ясного неба.
Георгий работал в Бабаевском леспромхозе. Я никогда не спрашивала мать, где и как они познакомились. Наверное, из вредности. Но руки у него росли из правильного места, и умом бог не обидел – это следовало признать.
Для Бабаева урвать свободного мужика женщине с ребёнком было делом невероятным и бурно обсуждаемым. Георгий обладал мужской привлекательностью, но был молчалив и даже угрюм. И силы в нём было немерено. Я не раз видела, как он с лёгкостью поднимает огромные брёвна, а однажды даже вытащил соседский «уазик», попавший в дорожную канаву.
А ещё от него всегда хорошо пахло лесом и свежестроганой доской. Поначалу этот запах в нашем доме был для меня чужеродным, и я демонстративно морщила нос и открывала форточки. Но потом привыкла. Впрочем, если бы привыкла, то перестала бы его замечать, а получается, что ждала. Ведь, когда Георгий приходил, принося с собой волну дикого лесного аромата, мои ноздри буквально трепетали. К утру этот морок рассеивался, но я знала, что вечером всё повторится.
Мать теперь приходила раньше, на работе не задерживалась. Суетилась на кухне, чтобы разогреть к приходу Георгия ужин, а когда в сенях хлопала дверь, подскакивала и бежала, как девчонка, к нему навстречу. Я слышала, как она тихо смеялась и делилась новостями. Нравилось ей болтать всякую ерунду. Раньше она со мной обсуждала всё подряд, а теперь нашла новые свободные уши.
Немногословный, замкнутый, Георгий сразу же взялся обустраивать наше жилище. Дом у нас был старый, но крепкий, его построил ещё мой прадед. Но потолки были низковаты, крыша в некоторых местах прохудилась. За полтора летних месяца Георгий поднял крышу на три бревна и переложил кровлю. На время ремонта для ночёвок тётка Дарья выделила нам одну из пристроек, примыкавшую к нашему участку. Правда, отчим оставался в доме, работая допоздна, а мать, уложив меня, под предлогом проверить, как там и что, убегала к нему. Я засыпала в одиночестве, сгорая от обиды, а когда просыпалась, все были уже на работе.