– А чего я удивляюсь, может, девочка спит, решила прийти на службу попозднее. Она мне вечером пыталась рассказать какие-то глупости про то, что хочет бросить Виталия, да еще и с работы уйти. Но, я прекрасно понимаю молодых, все это из серии: «Милые бранятся – только тешатся». Раньше Вика вставала чуть свет, дочка еще более выраженный жаворонок, чем я. Точно, я вчера по телевизору слышала, что нас ночью ожидает сильная магнитная буря. Теперь понятно, почему я так поздно проснулась. Вот и на дочку солнечные вспышки подействовали.
Светлана Михайловна остановилась у двери, почему-то не решаясь войти.
– Видно, у дочери привычки изменились. Надо вспомнить, когда Вика у меня ночевала последний раз.
Светлана Михайловна задумалась и пришла к неожиданному результату:
– Боже, выходит Вика не ночевала у меня уже несколько лет. Точно, сначала она снимала квартиру поближе к редакции, а потом Виталий подарил дочери квартиру. Новая квартира дочери находится недалеко от редакции, в которой они оба трудятся. Естественно, Вика, приезжая в гости, не оставалась у меня на ночь. Как же быстро летит время!
Некоторое время Светлана Михайловна мялась под дверью, по-прежнему не решаясь войти, но все же любопытство победило. Женщина тихонько приоткрыла дверь и на цыпочках прокралась внутрь комнаты, чтобы не разбудить свою взрослую девочку. Но предчувствие не обмануло мать – то, что она увидела, было так непохоже на поведение дочери.
– Что за чудеса? Постель убрана, Вики нет. Ушла, ничего не сказала, даже не попрощалась.
Но тут же любящая мать придумала оправдание для дочери.
– Наверняка, Вика заглядывала ко мне в спальню, но не стала будить «разоспавшуюся клушу».
Уже выходя из комнаты, озадаченная женщина заметила на столе исписанный листок бумаги.
– Ну вот получается, Вика вовсе не изменилась, по-прежнему, все забывает, оставила свои заметки, на работе опомнится, будет искать. Сейчас возьму очки, чтобы убедиться, что моя милая растеряша забыла какой-то текст. На всякий случай позвоню Вике, узнаю, нужна ли ей эта бумажка? Может случиться, что дочка просто оставила листок за ненадобностью.
Найдя очки, Светлана Михайловна с удивлением поняла, что на листке нет рабочих записей, перед ней – письмо, адресованное именно ей. На женщину с новой силой накатило нехорошее предчувствие – никогда раньше дочь не обращалась к ней в эпистолярном жанре. Светлана Михайловна даже села, руки, держащие листок, дрожали, как в ознобе. Она принялась читать. Несмотря на то, что дочь обращалась именно к ней, женщину не покидало чувство, будто письмо пишет не Вика, а кто-то другой сообщает ей про дочь: