– Во, презренный частник в наших краях нарисовался, – хрипло, подобно пароходу на рейде, загудел Николай, широко раскинув руки. – Иди сюда, узурпатор!
Мы обнялись. Объясняю Николаю суть проблемы, а дальше, как говорится, дело техники. Покупаем для сотрудниц архива коробку конфет, пара комплиментов в придачу, и вот я уже листаю дело об убийстве Виктора Петровича Пригожина. Дело незамысловатое, без всяких там непонятностей да затей, к тому же раскрытое. Преступник сознался и отбывает теперь наказание. Лишил преступный элемент жизни Виктора Петровича Пригожина исключительно из корыстных побуждений. В деле меня слегка смутила одна странность, даже и не странность, а так – недоразумение. В описи вещей убиенного значилось портмоне из искусственной кожи и с двумястами рублями наличности внутри. Что ж получается: убить-то его убили, а ограбить побрезговали?
Делюсь с этим фактом с Колькой, который только что вернулся с совещания.
– А чего, обязательно кошелек ему надо было забирать? – пожал плечами мой друг. – Может ему часы приглянулись или кепка сатиновая с вышивкой? Здесь, ведь, главное что? Главное, что преступник сознался и теперь сидит, а остальное всё лирика и детали.
– Это, конечно, так…, – хотел я чуть-чуть поразмышлять вслух, но Николай, как всегда бесцеремонно, перебил меня.
– Пойдем, я тебя к следователю отведу, к Сергею Анатольевичу, – предложил Колька. – Сергей Анатольевич это дело вел, и он тебе на любой вопрос ответит. А меня срочно на происшествие посылают. Служба. Ты как уезжать будешь, обязательно позвони.
Лицо помято, взор туманный. Именно таким предстал передо мною следователь Сергей Анатольевич. С него сегодня можно было писать полотно – «Синдром понедельника или почему я маленьким не помер». По лицу и по духу кабинета чувствовалось, что сейчас Сергей Анатольевич страдал. Мои вопросы доходили до его сознания с превеликим трудом, причем большей частью доходили они в сильно искаженном виде. О тех искажениях я стал догадываться, когда на мой вопрос о сумме ущерба причиненного грабежом в интересующем меня деле, следователь ответил:
– И чего мне вчера дома не сиделось. Удовольствие прошло, а ущерб здоровью остался. Что б я еще с этими мудаками связался…
Положение спас Колька, который, несмотря на исключительную занятость, сносился в свой кабинет и припер оттуда початую бутылку коньяка.