Однако нас отвлекли. Очень неожиданно откуда-то сверху раздался шум. Не просто единичный глухой удар, а отчетливый грохот, крики на немецком, звук разбитого стекла и тяжелые, бегущие шаги по лестнице.
«Пенсионер» замер.
В первую секунду мне показалось, что на его лице появилось выражение удовлетворения. Будто он ждал появления посторонних и теперь вполне был этому рад. Но уже в следующее мгновение физиономия лже-Дельбрука снова обрела то неприятное, жёсткое выражение, которое присутствовало на ней пять минут назад.
Такое чувство, будто у него – раздвоение личности, отвечаю. Будто внутри этого странного деда борются два разных человека. Один – хороший, а второй – мудак и садист.
Куратор резко обернулся к двери, о которую кто-то отчаянно долбился лбом или какой-то другой частью тела. По крайней мере, ощущение было именно такое. А затем, выхватив из-под жилета пистолет, шагнул в сторону выхода.
Надо же… Все серьёзно. Он даже оружие при себе имеет.
– Was ist los?! Wer ist da?! (Что случилось?! Кто там?!) – крикнул он громко.
Почти сразу же в дверь начали ломиться с утроенной силой. Раздался треск дерева и громкий приказ на немецком:
– Gestapo! Aufmachen! Sofort! (Гестапо! Открыть! Немедленно!)
Куратор отреагировал, прямо скажем, негативно. Расстроился вроде как. Он отшатнулся, сделал несколько шагов назад и поднял пистолет, целясь в тех кто вот-вот должен был появиться на пороге.
Раздался еще один мощный удар. Дверь, выбитая тяжелым ботинком или каким-то подручным средством, сорвалась с одной петли и повисла, открывая проход.
В проеме, в клубах пыли, резко контрастируя с тусклым светом помещения, появились люди в черных мундирах. Фуражка с орлом и свастикой у того, кто шел впереди, на остальных – стальные каски.
Ну да, реально Гестапо. Причём, возникло такое ощущение, будто меня их появление удивило гораздо больше, чем Куратора. Хотя он очень активно пытался изображать агрессию. В том и суть. Агрессию! А должен был удивиться.
Гестаповцев было не меньше четырех. Это те, кого я мог видеть. Но есть подозрение, за их спинами притаились еще парочка человек. Все они были вооружённый до зубов.
– Hände hoch! Waffe weg! (Руки вверх! Бросить оружие!) – рявкнул один из немцев, похоже, офицер. Он, как раз, оказался впереди.
Куратор на секунду замер, видимо, решая, стоит ли сопротивляться. Но против четверых вооруженных гестаповцев в тесном подвале у него не было шансов. С ненавистью глянув на фашистов, он медленно опустил пистолет и положил его на пол, поднимая руки, чем поразил меня до глубины души.