– Нет уж, уволь! – я рассмеялся. – Тогда меня прилюдно четвертуют как государственного преступника. У реальной истории очень неприглядный вид, и мало кто захочет узнать её.
Нашу беседу прервала карета, остановившаяся за оградой.
– А вот и Разумовский. Дмитрий Иванович, прогуляйся в сторонке, чтобы не смущать его.
Бессменный фаворит императрицы быстрым шагом подошёл ко мне и порывисто пожал руку.
– Добрый день, Константин Платонович. Честно говоря, не ожидал увидеть вас в Петербурге.
– День добрый, Алексей Григорьевич. Увы, обстоятельства заставили приехать. Прогуляемся?
Я указал рукой на аллею между надгробий.
– Только если недолго. У меня мало времени, Константин Платонович, так что переходите сразу к делу.
Было видно, что он немного не в духе из-за приглашения на разговор. Вполне понимаю: он нужен у постели больной императрицы, а тут я его отвлекаю непонятно с какой целью.
– Прочитайте, пожалуйста. Это не займёт много времени, – я протянул ему документы из Ябедного архива.
Разумовский хмыкнул, но бумаги взял. Поначалу он скользил взглядом по листу наискось, но когда уловил смысл, начал читать вдумчиво, хмурясь и периодически бросая на меня короткие взгляды.
– Я знаю эту историю, Константин Платонович, – он закончил чтение, но не спешил вернуть бумаги. – Елизавета Петровна рассказывала, хотя и без некоторых подробностей. Зачем вы показываете их мне?
– Прочтите последний лист ещё раз.
С раздражением Разумовский заглянул в бумагу и пробежал страницу глазами.
– Девочку не убили, Алексей Григорьевич, – я подвёл итог за него, – мой дядя Василий Фёдорович вывез и спрятал её.
– Вот как? – фаворит удивлённо посмотрел на меня.
– Прочтите ещё это, – я протянул ему письмо Марьи Алексевны, – свидетельство княгини Долгоруковой в пользу моих слов.
Он вырвал у меня из рук лист бумаги и незамедлительно развернул.
– И вы знаете, где она? Дочь Елизаветы? Отвечайте.
– Знаю. Она здесь, в Петербурге. Я привёз её, чтобы она увиделась со своей матерью.
Подступив почти вплотную, Разумовский спрятал бумаги в обшлаг рукава и взял меня за пуговицу на камзоле.
– Константин Платонович, вы понимаете, что если это обман, то самый дальний сибирский острог покажется вам раем?
– Прекрасно понимаю, Алексей Григорьевич. Но, как дворянин, я был обязан привести девушку и попытаться восстановить справедливость. Даже если я ошибся и поплачусь за это.