«Вихрь молнии»
Тяжёлые, как бремя надвигающейся беды, тучи заползли на небосвод, словно свинцовый саван, погребая последние лучи солнца. В воздухе, густом и неподвижном, чувствовалась озоновая свежесть – предвестник надвигающейся бури. Ветер, минуту назад игриво ласкавший листву, превратился в разъярённого дикого зверя, сгибающего к земле травяной ковёр и вздымающего бурую рябь на речной глади. Первые, капли дождя обрушились на раскрытый альбом Геннадия, забытый им в спешке. Они жадно впитались в бумагу, как голодные звери, размывая чёткие линии наброска в бесформенные кляксы. Ещё одна картина – церковь, любовно выписанная им, растворялась в серой дымке, превращаясь в мираж, унесённый ветром времени.
– «Чёрт! Неужели всё насмарку? Столько времени, столько усилий…» – горечь разочарования обожгла его, вырвавшись в невольном возгласе.
Он попытался заслонить альбом своим телом, словно щитом, но стихия не знала пощады. Дождь, будто прорвав плотину, обрушился всей своей яростью.
– «Бежим к машине!» – крикнул он, торопливо собирая свои художественные сокровища и запихивая их в сумку без обычной бережности. Карандаши, кисти, тюбики с красками – всё смешалось в хаотичном беспорядке, лишь бы спастись от разбушевавшейся стихии.
Светлана, заметалась, собирая остатки их безмятежного пикника. Плед, промокший до нитки и отяжелевший, словно груз прожитых лет, пришлось скомкать под мышку. Термос, чашки, контейнеры с едой – всё собиралось в спешке, вслепую, под аккомпанемент хлещущего дождя и порывов ветра, вырывающих из рук салфетки и невесомые пластиковые упаковки.
– «Готова?» – крикнул Геннадий, закидывая сумку на плечо и протягивая ей руку. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу, а рубашка, тёмная от влаги, обрисовывала контуры тела.
Светлана кивнула, вцепившись в его руку, словно в спасительный якорь, и они бросились бежать по размокающей тропинке к припаркованному автомобилю. Бег был мучителен – земля, словно предатель, скользила под ногами, превращаясь в липкую грязь, а высокая трава цеплялась за щиколотки, пытаясь удержать их. Дождь бил в лицо, затрудняя видимость, а раскаты грома, как гневные возгласы богов, заставляли вздрагивать и невольно подгоняли. Геннадий, словно спринтер, вырвавшийся вперёд, нащупал в кармане спасительные ключи и, распахнув пассажирскую дверь, жестом пригласил Светлану внутрь. Обогнув капот, он плюхнулся на водительское сиденье, с отвращением сплёвывая воду, стекающую с волос на лицо. И в тот самый момент, когда за ним захлопнулась дверь, небо, уловив долгожданный миг, разверзлось настоящим, библейским потопом. Вода, словно из гигантского крана, обрушилась сплошной стеной, барабаня по крыше и стёклам с такой яростью, что казалось, будто машина попала под перекрёстный огонь шрапнели. Видимость упала до нуля – силуэты ближайших деревьев едва угадывались сквозь плотную водяную завесу, а дальше всё растворялось в серой бездне.