Находились желающие отведать овощи в сыром виде, Кузя же аккуратно сворачивал в свой моднячий портфельчик и закрывал замочек. Нес домой и угощал домашних. Яблоки я любила возить больше всего, потому что их транспортировка была ритуалом. Для Кузи самые спелые я клала на дно: он всегда брал все самый последний. Приехав в кузину кузницу (так все называли его заклепочный магазинчик), сама аккуратно раскапывала содержимое, выкладывая одно за другим. Делала это так аккуратно, словно от целостности овощей зависела судьба мира. Дары мои были не столько библейские, сколько искупительные. Теперь я была своей? Не знаю.
1 июня 1990. Для кого-то это День защиты детей, а для меня это день, когда рухнули все планы моего любимого. Он учился – теперь неважно где. Его выкинули. Волчий билет. На хиппятник он пришел с плакатом о мире, как и они все. Два санитара. Милиционер. Они его скрутили. Диагноз шизофрения. Действительно, вот дурень: как можно в советской стране думать о мире, одеваться в заклепки, слушать рок??? Как он не боялся? Его отец вызволил, конечно, но о карьере, институте, можно забыть навсегда. Любер злорадствует – носишь ребенка нищеброда с приветом. Пришел с цветами. Получил их обратно. В лицо. Но не буду плакать. "Что вы плачете и сокрушаете сердце мое?». Я не плачу, Боженька мой.
Мы никогда не говорили о его родителях. Это была закрытая тема. Моих же и вовсе как бы не было. Перед тем как пойти в школу, я в лоб спросила у бабушки, где мои мама и папа. Вопрос не требовал от меня каких-то особых усилий и волнений, нужно было просто начать с чего-то разговор с одноклассниками, мне казалось, лучше всего начать с рассказа о родителях. «Я видел у других отчизну, дом, семью, родных», все как у Лермонтова, хотя я тогда еще его не читала… Если бы ни одно, но: родителей я никогда не видела. Если мцыри их на воле вспомнил, то я не смогла бы даже вообразить. Как выглядели мама и папа? Мне представлялось, что оба красивые, радостные, и что они непременно вернуться ко мне, когда узнают о моих пятерках, о том, какая я стала умная и красивая. Бабушка сказала мне: твоя мать тебя бросила, поехала за отцом в закрытый город под Горьким, тебя туда нельзя, она предпочла мужа тебе. Но я не отставала, а как ее зовут, а кто мой папа? «Мама Вика, Папа Коля, производитель оружия, свят, свят, никому не говори, а то нас с тобой заберут, собирайся в школу, хватит лясы попусту точить». При этом она тут же на себя рассердилась. Больше я бабушку об этом не спрашивала. А позже узнала, что на том заводе в Сарове ядерные боеголовки, радиация. И что мне действительно нельзя было не только обняться с родителями – «радиоактивными объектами», но даже находиться с ними в одной комнате.