– Мне и самому очень любопытно, – честно признался я.
Старый парк на Каменном острове я знал, как свои пять пальцев. Еще бы – я ведь здесь живу. И часто гуляю по песчаным дорожкам и каменистым пляжам. В парке у меня были свои укромные места, куда не добирались настырные отдыхающие. Такие места, в которых можно часами наслаждаться тишиной, шорохом ветра в листьях, плеском воды и прозрачным, словно хрусталь, одиночеством.
И теперь я испытывал некоторое недоумение и даже зависть. Оказывается, есть в знакомом парке такие закоулки, куда не попадал даже я.
Тем интереснее будет на них посмотреть!
Мы свернули с широкой дорожки на утоптанную тропинку, которая извивалась между черными стволами старых лип. По толстой коре деревьев, словно морщины, пролегли глубокие борозды.
Один раз садовник наклонился и подобрал с травы обрывок газеты, которую бросил кто-то из отдыхающих. Люцерн сердито покачал головой и сунул газету в карман.
– Пожалуй, такому неприятному человеку в парке делать нечего.
Он быстро провел ладонью в воздухе, сложив пальцы в странный знак. Жест был похож на запрет, но точное положение пальцев я заметить не успел.
– Вы точно знаете, что за человек бросил эту газету? – изумился я. – И можете запретить ему доступ в парк?
– Разумеется, – спокойно кивнул Люцерн. – Тем удивительнее, что я никак не могу понять, кто проник на мою Потаенную поляну.
Он произнес это так, что я сразу понял: поляна, в самом деле, называется Потаенной.
– Потаенная поляна, – произнес я, пробуя слово на вкус.
Однажды в детстве мне очень повезло. Дед пожалел меня, измученного отцовскими нравоучениями, и отправил на лето в одно из наших загородных поместий.
Это было лучшее лето моего детства. Никакого присмотра, и полная свобода!
Я целыми днями пропадал на реке или в лесу, лазил через забор в деревенские огороды, объедался малиной и зелеными яблоками, убегал от собак, ловил ночами рыбу при свете костра, смотрел на звезды и чувствовал себя счастливым дикарем.
Дед строго-настрого запретил слугам искать меня и насильственно возвращать домой. Ничего не сказал отцу и взял на себя полную ответственность.
Я узнал об этом намного позже, когда уже достаточно подрос для серьезных разговоров с Игорем Владимировичем. И поблагодарил деда от всей мальчишеской души. Не каждый на его месте решился бы на такое.