Поэтому при словах “Потаенная поляна” мне сразу вспомнились те счастливые дни. Шалаш из елового лапника, колючие заросли дикого шиповника на берегу, кривые удочки, которые я своими руками вырезал из прутьев орешника, лунная дорожка, бегущая по широкой реке, плеск рыбы, зудение комаров и дым костра.
– Потаенная поляна, – повторил я, широко улыбаясь.
Садовник Люцерн понимающе взглянул на меня.
– Вы уверены, что обычный человек не мог попасть на вашу поляну? – спросил я. – Может быть, здесь гуляла влюбленная парочка? Влюбленным свойственно забредать в самые неожиданные места.
– Вы правы, – кивнул Люцерн. – Такое могло случиться. Влюбленность сродни магии, она так же кружит голову и открывает особые способности. Не знаю, Александр Васильевич. Надеюсь, вы поможете мне понять, кто здесь побывал.
Мы обогнули высоченную разлапистую ель, которая возвышалась над молодой липовой порослью, и вышли на поляну. Тут и там на ней задорно торчали молодые елочки – наверное, внуки или правнуки исполина, который сторожил дорогу к этому месту.
Дальний край поляны понижался, оттуда слышалось журчание ручья, который быстро бежал по камням.
Сказочное место!
Не хватало только лесной избушки с изгородью из кривых жердей и угрюмого лешего в косматой зеленой шубе.
Впрочем, лешего с успехом заменял садовник Люцерн.
– Пришли, – сказал он. – Вот здесь и растет продырявленный зверобой. Вернее, рос.
– Но хоть что-то осталось? – спросил я. – Мне бы посмотреть.
– Вот, смотрите.
Люцерн указал мне на невысокий кустик, усыпанные мелкими желтыми цветками. На его листьях я увидел многочисленные ржавые пятнышки, словно кто-то накалывал листья иглой.
– Ага, – глубокомысленно кивнул я, разглядывая магическое растение.
– Еще вчера зверобой рос по всей поляне, – сказал садовник Люцерн. – А сейчас посмотрите сами.
Он повел рукой, приглашая меня взглянуть на поляну. Среди травы кое-где торчали одинокие желтые соцветия.
– Никаких следов нет, – заметил я, разглядывая непримятую траву. – Или воры были очень легкими, или умели летать.
– Ваша правда, – согласился Люцерн.
– Надо бы взглянуть поближе, – сказал я. – Можно?
– Конечно, – улыбнулся Люцерн. – Это просто поляна, хоть она и спрятана от посторонних глаз.
Я подошел к одинокому уцелевшему цветку и присел на корточки. Упитанная пчела лениво оттолкнулась от цветка и закружилась надо мной, сердито жужжа. Еще бы – она тут занимается важным делом, а я ей мешаю!