Где эта курица шляется? Придет – швырнуть книгу. Или оставить её на скамейке и уйти?
Представил покупательницу. Голос потерянный. Все переспрашивала, как добраться. Глупая. Не могла запомнить. Придет фифа с накачанными губами. Стоп! Какие губы у курицы? Начищенный клюв с маникюром и телефон в сморщенной куриной лапе, в который она постоянно смотрит. Не она ли?
Нелепо одетая девушка зашла во двор. Одежда, словно только ярлыки оторвали. Купила вчера или сегодня. Полный пакет в руке. Всё вперемешку. Торт. Косметика в яркой коробке. Зеленый бок авокадо. Яйца. Одно разбилось, проступило темным мокрым пятном на сером картоне. Еще и картошка. Ненормальная. Хоть бы разложила по разным пакетам. Накупила на несколько тысяч, а на пакетах и подарке сэкономила. Сколько ей? Лет двадцать. Клуха! Кулема. Даже идет подурацки, выворачивая ноги. В руке телефон. Раба смартфона.
Не вставая со скамейки, помахал книгой.
В ее руке пикнул телефон.
Девушка быстро подняла его, круглое лицо на мгновение осветилось и сразу погасло.
– Ваша книга! – презрительно с расстановкой сказал я, когда она подошла.
Девушка села рядом, поставила пакет на асфальт. Он сразу завалился. Торт поехал, испачкав кремом прозрачную коробку. Не обращая на него внимания, взяла книгу, раскрыла ее и прочитала наугад:
Когда придет последний день войны,
Героям воздадут, что недодали,
И БМП, которую сожгли,
Мы перельем в победные медали…
– Когда придет? – неожиданно спросила девушка.
– Кто?
– Последний день войны.
– Вот уж не знаю! У вас там ктото есть?
– Муж.
– Ему известно лучше, чем мне. Его и спросите.
Девушка наклонила голову. Прямые волосы закрыли лицо. Страницы мелькали под пальцами.
– Он не отвечает.
И прочитала:
Им за все отплатила война
Своей черной опасной любовью,
Сохранив, наделила сполна,
Щедрой мерой и кровью, и болью.
– Давно он там?
– Второй год. Собирался в отпуск. Еще месяц назад. С тех пор ничего.
Глаза заблестели. Лицо скривилось. Она закусила губу и отвернулась.
– Думаете, ему есть время писать? – торопливо сказал я. – Новости слушаете? Освободили. Наступаем. Поэтому не отпускают. Времени ответить нет. Да и нельзя им. Мобильники запретили. Для их же безопасности…
Она подняла голову, смотрела, словно ища подтверждение моим словам, и неожиданно спросила:
– У вас жена есть?
– Есть, – поднял я руку с кольцом на безымянном пальце.