. На словах Ленин осуждал террор и заговорщиков, но на практике считал их вполне допустимыми и даже полезными:
«Революция – дело тяжелое, – говорил Ленин. – В беленьких перчатках, чистенькими ручками ее не сделаешь…
– Партия не пансион для благородных девиц. Нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали. Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он мерзавец…»64
Когда в присутствии Ленина однозначно осуждали Нечаева, убившего не подчинившегося ему студента, тот, по словам близкого соратника В.Д. Бонч-Бруевича, всегда подправлял говорящих и обращал их внимание на талант Нечаева как организатора и конспиратора, на его умение облачать мысли в потрясающие формулировки, в частности на поразивший его ответ, точный и гениально простой, на вопрос, кого уничтожить из царствующей династии: «Да весь дом Романовых!»65 Ленину был близок и нечаевский «Катехизис революционера», эта максимальная логика высшего гуманизма: «Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему»66. Будучи непререкаемым вождем революции, в 1920 г., он наставляет трепетно внимавших ему комсомольцев: «Для нас нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата»67. Выступая на публичных собраниях и в партийной печати правоверным социал-демократом и противником террора, их Женевы в конспиративном письме к членам комитета большевиков в Санкт-Петербурге от 3 октября 1905 г. он пишет: «По документам судя, дело грозит выродиться в канцелярщину. Все эти схемы, все эти планы организации Боевого комитета производят впечатление бумажной волокиты, – я прошу извинить меня за откровенность, но я надеюсь, что вы меня не заподозрите в желании придраться. В таком деле менее всего пригодны схемы, да споры и разговоры о функциях Боевого комитета и правах его. Тут нужна бешеная энергия и еще энергия. Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали! А говорят ученейшие люди… Идите к молодежи, господа! вот одно единственное, всеспасающее средство. Иначе, ей-богу, вы опоздаете (я это по всему вижу) и окажетесь с "учеными" записками, планами, чертежами, схемами, великолепными рецептами, но без организации, без живого дела. Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. и т. д. Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д.1 / …Если через 1 – 2 месяца у Боевого комитета не будет в Питере minimum 200 – 300 отрядов, тогда это мертвый Боевой комитет. Тогда его надо похоронить2. / …Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч3»