Серхио-виртуальный-махинатор состряпал для меня картонную папку с охренительным туристическим буклетом, содержавшим билеты по всем направлениям, фотомонтаж отелей, кучу снимков экзотических пейзажей, описания местных достопримечательностей… Профессиональная работа! Павел снабдил меня бутылкой отравленного шампанского.
– Он выпивает бокал и через тридцать секунд отбрасывает коньки, – уведомил он меня со своим неподражаемым югославским акцентом.
Следующим вечером я заявился к Гаэтану с бутылкой смертоносного «Дом Периньона» и красивым буклетом-подделкой. Сутенер открыл дверь прямо в халате и тапочках из меха нерпы и показался мне поддатым.
– Гляди, что я притащил! Добыл специально для тебя! – воскликнул я.
– Заходи, – равнодушным тоном произнес он.
Мы сели на коричневый бархатный диван. Комната освещалась маленькой галогеновой лампочкой, пахло затхлостью и еще чем-то… гадким. Истинный-сын-шлюхи имел отсутствующий вид, и я спросил:
– Ты в порядке?
– Сейчас буду. Показывай, что принес.
Я протянул ему буклет, он взял его, открыл, посмотрел на меня мутным взглядом и опустил веки. Я сходил в столовую, взял в баре два бокала, вытащил пробку из бутылки и налил Гаэтану шампанского. Он поднял на меня глаза нанюхавшегося наркоши.
– Не люблю шампанское…
«Проклятье! Придурок должен это заглотить!»
– Ты обязан выпить, дружище.
– Зачем?
– Обмоем потрясающую новость.
Он вдруг расслабился, улегся и пробормотал:
– Но… ты и так… это чудо какое-то…
Гаэтан погрузился в изучение буклета, листал страницы, разглядывал картинки.
– Нью-Йорк, Майами, Лос-Анджелес, Мехико, Рио-де-Жанейро, Ла-Пас, Сантьяго… – восхищенно произносил он, и его глаза светились чистой радостью.
Гаэтан был похож на ребенка, впервые взявшего в руки интерактивную книгу. Он прижал буклет к груди, как трофей, выпятил подбородок и произнес фразу, пролившую бальзам на мое сердце:
– Знаешь что, мужик? Сегодня лучший день моей жизни.
Операция «Счастливый сукин сын в аду» успешно завершилась.
Гаэтан залпом выхлебал шампанское.
Поставил бокал на столик. Я сидел напротив и спокойно смотрел на него. Ждал конца с любопытством ученого-экспериментатора, поставившего опыт в лаборатории.
Гаэтан рыгнул.
Выпучил глаза, лицо судорожно сморщилось, нижняя челюсть отвалилась, и он стал похож на рыбу. У меня заледенела спина, я встревожился, а сутенер молча пялился в никуда, потом широко улыбнулся и рухнул, распластавшись по дивану, как ничтожная тля.