Я не торопясь спускался по улице Брансьон, прошел мимо любимой пиццерии «У Фабио».
– Бабински, хочешь кальцоне[6]?
– Не сегодня.
Фабио сделал трагическое лицо, как будто решил навсегда вычеркнуть кальцоне из меню, а я продолжил свой путь и оказался на улице Конвенции. Потеплело, небо совсем прояснилось.
Доктор Шпринцель сам открыл мне дверь квартиры на третьем этаже старого османовского[7] дома. Он не заставил меня ждать в приемной, а сразу повел к себе в кабинет.
Я увидел захламленный стол светлого дерева, на котором навалом лежали книги. На паркете выстроились стопки томов, стены были украшены абстрактными полотнами, картины в тяжелых рамах висели на крюках или были небрежно расставлены тут и там. Я как-то прочел одну статью, в которой говорилось, что весьма благонамеренные люди иногда живут в совершеннейшем хаосе и что обратное порой оказывается столь же верным. Вот вам пример: мой дом идеально опрятный, а я – маньяк. В остальном же…
Я обратил внимание на стульчик яблочно-зеленого цвета, совершенно выбивавшийся из общего стиля комнаты. Шпринцель, мягко покачиваясь в кресле, знаком указал мне на стул и посмотрел в глаза.
Первая консультация у доктора Симона Шпринцеля
– Ваше имя?
– Бабински.
– Просто Бабински?
– Просто Бабински.
Шпринцель не моргнув глазом записал мою фамилию старорежимной шариковой ручкой на листке бумаги, испещренном какими-то закорючками.
Доктор выглядел лет на семьдесят пять. Он был высоким и тощим, родинки и кератомы усеивали лысый череп и морщинистое лицо, а глазами навыкате Шпринцель напомнил мне влюбленного барашка. Сиреневая рубашка со стоячим воротничком и желтая бабочка в белый горошек выглядели очень экстравагантно, он все время улыбался, хмурил брови и снова улыбался. Я попытался объяснить свою проблему:
– Я пришел, потому что перестал спать.
– Когда это началось?
– Да так… недавно.
– Произошло что-то невероятное?
– Вообще-то да.
– Вы испытали шок?
Шпринцель качался в кресле все медленнее и медленнее. Он видел меня насквозь.
– Нет.
– Тогда что?
– Ну… Все сложно… Не уверен, сто́ит ли вас посвящать.
Шпринцель посмотрел на часы.
– У вас еще тридцать пять минут. Успеете.
– Время ни при чем. Я не знаю, сто́ит ли об этом говорить. Это непросто.
– А что просто в наши дни, Бабински? Разве что утренняя чашка кофе, да и то если машина готовит хороший! Не представляете, как трудно найти приличную кофемашину! Мне нужно, чтобы она фурычила без сбоев! Но главное, пусть выдает вкусный кофе! Меня бесит, что человечество идет вперед семимильными шагами во многих областях, а с простейшим бытовым прибором справиться не может.