– Помолчи, до тебя очередь дойдёт, – недовольно оборвал его Коля. Тот, опять ухмыльнулся: слышал, мол, сто раз такое.
– Елисеев Павел. – Чернявый, коротко стриженый крепыш кивнул головой. – «16 лет» – прочитал Коля в списке.
– Паньшина Елена – сутулая стеснительная девочка с короткой стрижкой мелко помахала рукой.
– Свиридов Алексей? – Долговязый пацан в красной кепке опустил сумку с плеча и коротко бросил.
– Я.
– Пономарёва… И-о-ланда. – Коля сбился, вчитываясь в диковинное имя. Тоненькая и высокая девочка в голубой кепке с длинными светлыми прямыми волосами, жеманно взмахнула длинными ресницами и произнесла.
– Я Иоланда.
«16 лет» – говорил список. Оставалась ещё одно имя, вписанное от руки. 18 лет.
– Волчанский Алексей? – Коля посмотрел на прыщавого.
– Как не трудно догадаться… – раздалась издевательская реплика. Хрипловатый голос выдавал курильщика. Коля поднял голову, ещё раз оглядывая своё воинство. Все были в сборе. – Стройтесь в ряд. – Коротко бросил он.
Песня про юный октябрь уже отыграла, потом сразу пошла песенка из мультика, про мамонтёнка, который ищет маму. А когда Коля закончил перекличку, уже играла старая песня по Вернисаж. Коля недоумённо приподнял бровь прислушиваясь. Музыкальный ассортимент дяди Валеры, явно вызывал вопросы.
– Сейчас, берём вещи и идём за мной. Расселяемся по комнатам. Там сразу бросаем сумки и собираемся в столовой. – Коля тыкал пальцем под синий тент. Над столами уже высились пришпиленные таблички. – Наш стол номер семь, всем понятно. – Ребята закивали, тут и вправду понимать было нечего. – Парни, сначала я отведу девчонок наших, а вы тут маленько подождите. Идёт? – Ребята молча кивнули.
– Подождё-ё-м… твой вожатый! – протянул этот Волчанский Алексей с монетой, подражая известной песенке про маму и кофе. «Будут проблемы», опять подумалось Коле.
– Девчонки, за мной! – Он подхватил тяжёлую сумку на колёсиках, кажется Иоландину, и большую спортивную шатенки… Нади, что ли, и повёл их за собой к домикам, на которых уже были налеплены большие синие цифры. Вокруг сновали ребята со своими вожатыми обвешанными сумками.
Опять через газоны пронеслась пацанка с криком: – Ла-а-агерь! Офиге-е-еть! – за ней хихикая и отставая неуклюже бежала малявка с косичками. …«а вы вдвоём, вы не со мною» – пел Леонтьев, возвышаясь над лагерной суетой. Хрюша растерянно бегала между снующими людьми, нюхая то одного, то другого. На кухне под навесом тоже начиналось своё движение. Узбек Мансур уже растапливал оба железных очага с казанами, толстая Надежда бегала с пакетами продуктов, тётя Тая в своём платочке сосредоточенно резала огурцы и помидоры, коих лежало перед ней две горы. Красная и зелёная. Усатый дядя Миша тащил большую бутыль с подсолнечным маслом. Рядом уже стояли два ведра и огромный таз с начищенной картошкой. Солнце жарило на полную катушку. «Пошла жара», опять подумал Коля.