Парни ждали там, где он их и оставил. Только детдомовский Волчанский, будь он неладен, уже кого-то задирал. Кажется увальня с рюкзачком. Коля мельком глянул в список – Трегубин Вячеслав. Тот, отходил в сторону, и, сохраняя достоинство на детском лице, что-то отвечал.
– Свои сумки все поднимут? – бодро бросил Коля улыбаясь. – Не девчонки, чай. За мной, вперёд! – Коля повернулся, ведя их к палатке с цифрой «7». За спиной послышалась возня …– Трежопин, возьми мою сумку, я сказал. – Услышал он угрожающий шёпот за спиной. Так и есть, этот Лёха Волчанский уже напрягал того, кто послабее. И фамилию запомнил и обидно перековеркал уже. – Сам донесёшь. – Послышался ответ. – Ладно, разберёмся ночью. – Проскрипел в ответ хриплый голос. Вот и проблемы, не успели познакомиться. Коля шёл и думал, как теперь правильно решать этот вопрос. Как наяву в памяти проступали картины уличного детства. Всякие цепляния «за базар» и разборки за гаражами. Ждал же чего-то такого, но не думал, что так быстро. Он оглянулся. Лёха шёл осклабясь, разболтанно выкидывая ноги, закинув сумку за плечо, и поглядывал на остальных с презрительным превосходством. Ребята шли молча, никак не проявляя своего отношения к происходящему, только Славик Трегубин, хмурил детский лобик и нервно вышагивал чуть впереди и сбоку. А над лагерем звенела следующая песня «Ма-мма, ма-ма-рихуанна, это не крапива, не бери её! О! О! О-о-о!»… Коля удивлённо покрутил головой. Он, конечно, не взялся бы компетентно рассуждать, какая музыка хорошая и правильная для детского лагеря, но эта песня была, пожалуй, уже чересчур. Даже на его нетребовательный взгляд.
Они подошли к палатке.
– Четверо туда и двое туда. Разуваемся. – Сказал Коля, делая вид, что не особо смотрит. Четверо ребят, как-то естественно, сами собой, полезли в одно отделение, а Славик Трегубин, оказался один. Он немного растерянно потоптался перед входом и неуклюже протиснулся во второй сектор палатки. За ним, с гнусной ухмылкой, сразу же нырнул Лёха. Коля подобрался, готовясь вмешаться. Из палатки послышалась какая-то быстрая возня, потом звук ударов и сдавленно-писклявое мычание. Коля рванул внутрь.
На корточках шипя и подвывая, сидел детдомовец Лёха и держался за живот. А рядом с ним, стоял увалень Славка и хмурил детский лобик. У Коли отлегло от сердца.