Хозяин же этой многогранной обители говорил о себе, что делает кукол. Очень дорогих и сложных кукол! По виду они максимально повторяли человеческий облик и, подобно людям, состояли из плоти, кости и волос. Отличались лишь в двух вещах: у них отсутствовала душа и, как следствие, личность вкупе с волей, а также физически они превосходили человека по всем статьям – не старели, не знали усталости, верно служили по несколько сотен лет.
3
И две такие куклы стали инструментами для общения сестер. Их привели в большой полутемный зал и расставили по разные его стороны в заранее подготовленные круги света, источник которого будто бы находился в самом полу. Руки и ноги сковали. Одежды не было, чтобы продемонстрировать чистоту намерений и исключить какое-либо воздействие через нее. Волосы также сбрили из соображений безопасности. Сосуды готовы.
Когда сопровождающая кукол прислуга удалилась, высокий человек крепкого сложения, облаченный в тогу, еще раз обошел каждый круг и осмотрел каждую куклу, будто проверяя надежность. После каждой такой проверки он одобрительно кивал сам себе. Затем скрылся в полумраке зала. Но вскоре вернулся, держа в руках посох выше своего роста, увешанный обломками костей. Такие делают дикие обитатели пустынь, называя музыкой ветра.
Водрузив посох в центре зала, мужчина удалился насовсем, о чем свидетельствовал громкий хлопок дверью. И сразу после, будто бы вызванный этим хлопком, по залу пробежал легкий порыв ветра. Следом зал наполнился многообразием звуков: от слабого постукивания до протяжного, но мелодичного свиста. Так отозвались кости на посохе. Ветер же не стихал и, наоборот, становился сильнее. Музыка, вторя ему, становилась громче и целостнее. Будто бы сама собой собиралась в связную мелодию.
Когда ветер и его музыка достигли пика, одна из кукол моргнула. Первый раз за все свое существование. Вторая ответила ей, склонив голову набок и расплывшись в хищной улыбке. Сестры прибыли. Встреча началась. С минуту они осваивались в своих вместилищах, а потом та, что стояла у восточной стены зала, тягуче, практически в такт пересвисту костей, просипела:
– Приветствую. Сестра! – по привычке она говорила на вдохе, к чему кукла не была приспособлена, поэтому звуки получались крайне странными и устрашающими.
Та, что стояла у западной стены, нарочито неуклюже поклонилась в ответ и столь же зловеще просипела: