– Помню-помню: шея худенькая, цыплячья, чернявенький, дичок такой, самого едва от полу видно, одни глазища – зырк-зырк! Сурьезный – страсть! Игрушечный Казбич! Тебе с сахаром?
– Да, пару кусочков. Меня тогда из соседней школы только перевели. Всего боялся: слова кому-то сказать, к учителю подойти, спросить, где туалет.
– Божечки мои! Так, вот вафли – бери-бери, сегодня делала, я сейчас блины еще погрею… Ты ведь на первое сентября тогда с бабушкой пришел?
– Точно так. Вот вы говорите, летали, парили в этот день? Цветочки-бантики всякие вспоминаете… Вы и вправду тогда светились, просто Золушка из сказки – ямочки-кудряшки, юбочка такая кокетливая… А у меня утром 1го сентября маму на скорой с инфарктом увезли. Мама такая молодая была, ну вот как я сейчас, стройная, звонкая, певучая, Шахерезада из «Тысячи и одной ночи» – и только…
Он замолчал, кроша вафли на блюдце. Молодая учительница изящной словесности только в октябре узнала, что у мальчишки были непростые времена. И как-то это забылось потом, она успокоилась, зная, что парня воспитывает бабушка, а отец завел другую семью. Бабушка Абдулазбека исправно ходила на собрания, записывала все рекомендации, вовремя сдавала деньги на нужды класса, мальчик всегда выглядел опрятно…