Начались томительные часы ожидания звонков, сообщений. Арлетта металась, не могла усидеть на месте, её охватывали приступы паники и слёз. Сайлас был её полной противоположностью: он сидел почти неподвижно в углу, в жёстком кресле, его тёмные волосы и безупречная рубашка казались инородным телом в творческом хаосе. Он молчал, лишь изредка отвечая на звонки односложно.
Арлетта пыталась говорить – о Лео, о Грегоре, о страхе. Сайлас отвечал сухо, фактами, пытаясь вернуть её к рациональности. Но напряжение и его собственная ярость, смешанная с чем-то еще (защитой? ответственностью?), копились.