Словно он ждал здесь века.
Словно сам стал частью дома.
– Ты пришла, – продолжил он. – Всё начинается с того, кто помнит.
– Я… я не помню, – прошептала она.
– Помнишь. Просто ещё не знаешь, как.
Остальные начали шевелиться. Поднимать головы.
Кто-то из них был похож на женщину с экрана.
Другой – на мужчину с кровати.
– Они остались, потому что дом помнит.
И теперь ты – часть памяти, – сказал Алексей.
Комната потемнела.
Марина снова стояла перед закрытой дверью.
Как будто не входила вовсе.
Но её рука дрожала.
А в блокноте, на странице, которую она оставила чистой, теперь было написано:
«Ты встретила их. Осталась только ты.»
Марина не спала почти сутки.
Она лежала в старой кровати, глядя в потолок, где тени ламп плясали, будто от пламени свечей – хотя света в комнате не было.
В голове не укладывалось, что происходящее может быть сном.
Слишком последовательно. Слишком… убедительно.
Она встала, подошла к дневнику.
На свежей странице – новая запись.
Её почерк. Не дрожащий, не в панике.
Спокойный. Как у человека, который уже прошёл весь путь.
«Сегодня в 17:10 раздастся стук. Не открывай.»
Она посмотрела на часы. 16:57.
Забилась мысль: кто пишет это? Она? Завтрашняя? Или кто-то другой?
В 17:10 раздался стук.
Ровный. Три раза.
Марина застыла. Сердце стучало так, что отдавало в позвоночник.
Она не пошла к двери.
Но стук повторился – уже ближе.
Как будто не в дверь, а в стекло. В окно.
Она подошла – медленно, как во сне.
На стекле – отпечатки ладоней. Маленьких. Детских.
И тогда вспомнила: таких следов было много, когда она впервые вернулась.
Она решила, что это дождь. Или грязь.
Но теперь знала: кто-то приходил. До. И снова придёт.