Комната. Этот дом. Только старее, беднее, с иным ковром и мебелью.
На экране —женщина, сидящая на том же диване, что и Марина вчера.
Светловолосая, бледная.
Она плакала. Писала что-то. Обернулась – и посмотрела в камеру.
Нет. Прямо на Марину.
– Ты… ты же… – Марина подалась назад.
Женщина была похожа на неё. Почти копия.
Только взгляд – как будто прожил десятилетия, которых Марина ещё не видела.
Женщина на экране прошептала:
«Ты не должна была открывать дверь…»
Экран потух. В комнате снова было темно.
Но теперь Марина знала —Дом помнит. И он показывает.
Она больше не могла не идти.
Комната с телевизором пахла пеплом и старыми бумажниками.
На секунду показалось, будто пол скрипит в такт её сердцебиению.
Марина вернулась к зеркалу.
Дверь всё ещё была там – как рана в реальности.
Лестница вниз вела в тьму, но свет зажегся сам собой.
Не электрический – мягкий, желтоватый, будто от керосиновой лампы, но без источника.
Ступени под ногами были скользкими, как будто прошло много ног до неё.
Она оказалась в длинном коридоре.
Каменные стены, как в подвале. Запах сырости и трав.
Слева – комнаты. Открытые.
Марина заглянула в первую – старая кухня, но не её. Не из этого дома.
Зеркало висит на стене, и в нём – не отражение, а праздник: женщины в платках, смеются, пьют чай, говорят по-украински.
Она отпрянула. Вторая комната – спальня.
На кровати – мужчина, седой, в пижаме. Спит. Но глаза открыты.
Он шевелит губами, как будто произносит её имя.
Третья – пустая. Совсем. Только зеркало.
В нём – она. Но не движется.
В конце коридора была ещё одна дверь.
На ней – табличка: «Те, кто остался».
Она дотронулась до ручки – и услышала себя, но не голосом, а… памятью.
Как будто где-то уже была в этом месте.
И забыла.
До сегодняшнего дня.
Марина нажала на ручку.
Дверь открылась мягко, как будто её ждали.
За ней – просторное помещение. Больше, чем могло бы быть под домом.
Высокий потолок. Потолочные лампы, как в старом интернате.
Но главное —люди.
Они сидели на скамейках вдоль стен. Молча.
Их лица были размыты, как под водой, но формы, жесты – живые.
Они не смотрели на неё. Они ждали.
Марина сделала шаг внутрь. Пол под ногами – мягкий, как земля.
И в этот момент один из сидящих поднял голову.
– Марина, – сказал он.
И она узнала голос.
Алексей.
Только лицо было искажено – не страхом, не болью, а временем.