Феликс глядел в окно, указывая на знакомые повороты, здания. Вспомнил озонаторную остановку и старый коричневый дом с тяжелыми серыми дверями в подъездах. Иногда, приходя в, казалось бы, давно забытые места, мы обнаруживаем, что какая-то часть нашего подсознания все еще помнит детали прошлых лет. Так и случилось с Феликсом: он наткнулся взглядом на крайний подъезд, голова закружилась, заболела, и в памяти всплыли знакомые образы. Парень в сером пальто, открытая дверь на последнем этаже и семейный ужин за небольшим обеденным столом…
«Вот оно. Неужели это все? Я дома?»
Феликс смотрел на подъезд и до дрожи боялся покидать машину. «Что, если я больше никогда не увижу своих новых и, можно сказать, первых в этой другой жизни знакомых? Что, если они скоро забудут обо мне? Да и что, если мне не понравится жить с опекунами? Вдруг до потери памяти я их почти не знал?»
– Ну что, Феля, узнаешь дом? – повернулся Семён к мальчику. Тот неуверенно кивнул. Внутри все сжималось – заканчивалось его приключение. «Но постойте, ответов на многие вопросы я так и не узнал. Как я умудрился потеряться? Что случилось со старым домом? Что за клеймо на руке? Кто был тот мужчина на полу? Вряд ли это можно назвать законченной историей…»
Все дружно покинули машину. Феликс не отрывал глаз от дома. Странно, но он совсем не чувствовал ностальгии, в душе не было трепета, теплой радости возвращения, словно на самом деле все было чужим. Но этого не может быть, он ведь помнил, что жил тут когда-то!
– Пойдем? – Семён уже надевал маску и перчатки. Район приводил ученого в ужас. Тут явно было противопоказано жить, а лично ему – находиться. – Желательно побыстрее…
– А Билл не пойдет с нами? – Феликс обернулся на парня, тот усмехнулся, закатывая глаза.
– Нет, Феля, – Семён поправил сумку, – Билли будет отпугивать местную «интеллигенцию» от моей машины.
– Да, так что гуляй, хухань.
– А мы еще увидимся? – захлопал глазами мальчик.
– Если выживешь в этом районе! – Билл оскалился, затягиваясь сигаретой.
– Да, Билли, молодец, пугай ребенка, – Семён нахмурился и подтолкнул Феликса к двери, – какой же ты мерзкий!
– Какая же я мразь! – хихикнул Билл, добавив еще пару нецензурных слов, которые Феликс не успел расслышать.
Возле подъезда сидели две старушки. Одна из них, худая, с длинными жилистыми пальцами, в бордовом халате с большими цветами и в таком же ярком платке, опиралась на кривую палку. Вторая бабуля, в бигудях, с толстым слоем красной помады, синими тенями, была одета в широкий свитер и спортивные штаны. Они яростно о чем-то перешептывались, глядя на проходящих мимо Семёна и Феликса.