– А вы куда это намылились? – прищурилась на них бабуля с палкой. Голос у нее оказался хриплый, точно у сказочной Бабы-Яги.
– Извините, а вы тут живете? – мило спросил Семён, слегка отодвигая маску и приветствующе улыбаясь. – Этот мальчик, он…
– Да, помню этого юношу, – бабушка наклонила голову к своей подружке. – Это у того торчка-наркомана, что с последнего этажа, гостил.
– Это который сын Любкин? – уточнила вторая.
– Да-да.
– Любка совсем плохая стала, – покачала головой старушка в свитере, – вот говорю тебе, сживет он ее со свету.
– Уважаемые, а вы нам дверку не откроете?
Старушки замолчали, вновь уставившись на ученого.
– Я тебя где-то тоже видела, – пожилая женщина с бигудями причмокнула, слегка обнажив зубы, на которых отпечаталась помада, – вспомнила! Нютка, это ж тот прилизанный с канала!
– Та ну?
– Да точно!
– Вот-с знала, что по телевизору все врут, – она опять отвернулась к подруге, – в передаче он казался покрупнее, повыше, помужественнее…
Семён вернул маску на место и раздраженно развернулся к Феликсу.
– Чт-то они сказали?
– Не обращай внимания, дорогуша, – Семён покосился на старух, – у них старческий маразм, по ним дурдом плачет.
В этот момент из подъезда вышел один из жильцов. Феликс среагировал мгновенно, хватая ручку и ныряя за дверь вместе с Семёном.
Темный подъезд с тускло горящими лампочками и отвратным амбре привел Семёна в ужас. Расписанные и обожженные стены, жвачки, прилепленные ко всему, чему можно, окурки от сигарет по углам… В одном из пролетов торчал забитый мусоропровод, возле которого уже пировали мухи, а за трубой мелькнул чей-то лысый хвост. По коже пробежали мурашки, и Семён прибавил шаг, перешагивая ступеньки. Перила были в каких-то непонятных белых разводах, а с некоторых что-то еще и стекало. Лифта в пятиэтажке не было, возможно, и к лучшему. На третьем этаже опирался о стену грязный мужик в порванной рубашке и заляпанных штанах. Он еле держался на ногах, бормотал что-то, а порой, точно приходя в себя, бранился и стучал по двери. Феликс растерянно уставился на него и тут же оступился и упал, чудом успев выставить вперед руки.