оставить мальчишек матери. Есть же какая-то статья о передаче детей магов службам опеки и приемным семьям, если родительской заботы не хватает для обеспечения нормального развития? Да, я прокололась, не оформив всего как следует, не поинтересовавшись, как это должно быть сделано, но…
– Тысячи магов выросли в обычных семьях, – категорично отрезал голос. – Тысячи магов выросли нормальными людьми, способными волшебниками и любящими сыновьями и дочерьми. С чего вы взяли, что ваши – исключение?
– Потому что они – мои, – тихо ответила Марго.
Молчание. Такое говорящее, такое выразительное молчание. Близнецы оба дрожали; Ликс нашарил пальцы Энди и больно сжал. Рука его была мокрой от волнения.
– Я не могу предать их сейчас, – судя по всему, Марго пыталась взять себя в руки. Не разрыдаться на глазах у этого человека.
– Эта женщина – настолько плохой человек?
– Нет, нет, конечно нет… Но мальчишки – мои дети. Я вырастила их и воспитала. Они – часть меня, им нужна я, а не чужая им женщина.
– Это был ваш выбор. Сделать эту женщину чужой для них.
И снова – это молчание. Натянутое, словно струна. Грозящее в любую секунду порваться и хлестнуть со всей силы прямо по живому, рассекая плоть.
– Я ошиблась, – близнецы не расслышали, скорее угадали эти слова. Марго выдохнула их, как что-то, что давно признала сама, но никогда еще не говорила другому. Не могла. – Нельзя, чтобы они расплачивались за мои ошибки.
– Прошу меня простить, – судя по шороху, гость поднялся с кресла. – Но это мое окончательное слово.
Энди толкнул брата по направлению к лестнице; они успели завернуть за угол и перескочить несколько ступенек прежде, чем дверь гостиной отворилась, и гость вышел в коридор. Они смотрели на него, затаившись, вжавшись в стену в самой тени. Суровое, чисто выбритое лицо и жесткий, цепкий взгляд. Марго рядом с ним казалась крошечной и совсем потерянной. Они оба ушли вниз – и братья, уже не скрываясь, поспешили наверх, чтобы все нормально обговорить; мысли метались и путались, и оба думали одно и то же.
Оба, не сговариваясь, свернули к террасе и распахнули стеклянные дверь. Повеяло прохладой. Над темным садом летали огоньки – то ли светлячки, то ли фонарики фей.
– Значит, все действительно серьезно, – сказал вслух Энди то, что думали оба. – Значит, не так уж и просто, как мы думали.