Он не любил отцову работу и старался не приближаться к нему, когда он только-только приходил. ТЭЦ стояло на пепелище магического экспериментального завода, мертвого от фундамента до тянущихся в небо осыпающихся труб. Темной, мертвой силой несло от него. В тот единственный раз, когда бабушка предложила Матвею сходить к папе на работу, у него едва не случилась истерика.
Стены ограждали страшную зону, фильтры очищали воду и электричество, сложная система предохранителей защищала от негативного воздействия весь хомос – как приняли за правило называть все человекоподобные существа – на территории. Но все равно что-то вырывалось наружу и проникало в дом Матвея.
Что-то, заставлявшее его дрожать по ночам, прячась под одеяло и изнемогая от жары. Что-то, шептавшее непонятные слова в ночной тишине. Что-то, что он краем глаза замечал в зеркалах.
– Призраков не существует, – сказала ему, еще совсем маленькому, бабушка, уставшая от его слез и капризов. И Матвей верил – пока он верил, что монстров нет, они не могли тронуть его. Пока он верил, он мог считать, что тень на стене – лишь игра света. Что шепот – шорох листьев под окном и иллюзия в его засыпающем сознании. Что движение в зеркале – оптический эффект. Долгое время это у него получалось.
Два раза в год бабушка ходила на кладбище на могилу деда. Матвею полагалось помогать ей – нести сумку, растения в горшках, да и вообще – если на своего сына бабушка уже махнула рукой, то во внуке она хотела воспитать добродетель. Матвей не любил этих походов, но никогда не возражал. Просто потому, что знал – объяснить причину своего отказа он не сможет.
В тот день на кладбище было людно. Родительская суббота; уроков в этот день не было, и не было надежды, что бабушка сходит на могилу с утра, одна. Матвей уныло перебирал ногами, одной рукой держась за мягкую бабушкину ладонь, другой прижимая к себе букет искусственных цветов. Ему не нравилось, что идти так далеко. Не нравилась замечательная солнечная погода, потому что хотелось оказаться в совсем другом месте, например во дворе, играть с друзьями. Не нравилось, что у бабушки в сумке конфеты, которые не для него. Бабушка сама сказала ему, что призраков нет – но зачем она тогда так упорно пытается угодить духу дедушки? Матвей устал ломать над этим голову и просто шел, рассматривая носки своих кроссовок. Он бы с удовольствием рассказал бабушке, как они с мальчишками бегали играть на гаражи – но смутно ощущал, что это будет не к месту.