Интересно, где все будут сегодня? Хотелось бы встретить их во дворе, тогда можно будет снова пойти на гаражи. В такой теплый день крыши нагреваются и вкусно пахнут резиной. Впрочем, к обеду они могут уже удрать на пляж, – уныло подумал Матвей. И тогда придется их искать. Вздохнув, он поднял глаза от своих уже порядком подзапылившихся кроссовок и посмотрел по сторонам. Грузная женщина, кряхтя, выпалывала траву вокруг гранитного надгробия, ее муж в сетчатой жилетке с карманами подновлял надпись. Чуть дальше молодой мужчина вышел из припаркованной машины. В тени, на густо заросшей сорняками могиле стояла, склонив голову на грудь, красивая девушка в белом платье. Нет, не девушка – еще совсем девочка. Она стояла совсем неподвижно; длинные светлые волосы ниспадали с плеч. Матвей посмотрел на бабушку, но не придумал, как сказать ей о девушке. Они прошли мимо, и он несколько раз обернулся, но девочка так и не пошевелилась.
– Что ты там высматриваешь? – спросила наконец бабушка, когда они уже отошли на порядочное расстояние. Матвей перестал выворачивать шею.
– Там девочка стояла. Грустная.
– Да? Я не видела.
Матвей не ответил. Наверное, это потому, что бабушка без очков. Она же всегда жалуется, что ничего не видит без них.
К дедушке надо было идти сначала по тропинке, а потом прямо через другие могилы. Бабушка помогала Матвею перелезать через оградки. Ноги тонули в палой листве, под ней виднелись неопрятные лоскуты потрепанных искусственных цветов, осколки блюдец, фантики… Матвей быстро устал и молча дулся.
– Пришли, – бабушка поставила сумку на землю.
Дедушка немного печально смотрел с потускневшей фотографии. Матвей плохо знал его и помнил совсем иначе. Он присел на ограду. Рядом с дедушкиным надгробием оставалось место – как говорила бабушка, для нее. Матвей смотрел на засыпанную прошлогодней листвой землю, на пробивающуюся траву… и нет, думал о том, в каком порядке он пойдет по «их» местам искать пацанов, если их не будет во дворе. Сначала на гаражи. Потом в соседский двор. Потом у киоска. Потом…
Дедушка чем-то походил на его папу. Только, наверное, все-таки красивее. Чуть поодаль, в сумрачной глубине, порхала белая бабочка. Кладбище уходило вдаль, терялось в лесу. Со всех сторон их окружали ржавые ограды и покосившиеся камни памятников – самых разных форм. Матвей прищурился и наклонился вбок. Это памятник или человек? На одном из камней сидел тощий мужчина; старик, понял Матвей, присмотревшись. Он сидел к Матвею в пол оборота, но смотрел куда-то в тенистую даль. Матвею было скучно, и он так и сидел, наблюдая за неподвижным стариком. Порой из-за игры света ему начинало казаться, что старик ему почудился – но спустя пару минут Матвей снова не сомневался в его реальности. Смотреть на старика было скучно, и Матвей принялся ковырять носком землю. Когда бабушка одернула его, принялся читать надписи на соседних надгробиях. На старика нет-нет да поглядывал, но тот все так же сидел, не шевелясь, и Матвей решил, что, может, это и памятник – просто далеко и плохо видно…