Она шла прямо по разделительной полосе, пританцовывая под одну ей слышную музыку; казалось, та лилась с неба – хоть и странно было бы услышать от луны и звезд рок-н-ролл. С глухим шорохом проносились мимо машины, шарахались в сторону, обдавая ее горячим воздухом и запахом нагретого металла. Единственный громкий истеричный гудок вызвал на ее лице усмешку; Берта обернулась вслед уносившемуся с рыком вдаль автомобилю и послала ему воздушный поцелуй; визг тормозов, глухой удар – и где-то там вдалеке затих, захлебнулся мотор.
Она танцевала. Музыка уже не просто лилась – она гремела в воздухе, заполняла все пустое пространство от земли и до неба, и сама земля вставала на дыбы, качалась под ногами, танцуя вместе с ведьмой под этот дикий ритм. А он все ускорялся и ускорялся, мир вертелся вокруг нее смерчем – фонари, асфальт, голые ветви, звезды, снова фонари, снова асфальт – она уже пела, вторя заворожившей ее музыке. Берта растворилась во всем этом полностью – бесплотный дух, поющая душа. Ноги уже не касались земли; во всем мире – только она да луна, что застыла, смеясь, в центре ее мира, и так щедро сыплет на землю звезды. Берта пела песни без слов – и танцевала дикий танец, рождавшийся здесь и сейчас. Она – и это небо, и эта земля, и желтые огни, что так похожи на пламя костра, и тысячи живых душ вокруг, что существуют исключительно ради того, чтобы влиться в ее пляску, стать едиными с ней, дать ей напиться своих страданий, восторгов и гнева и напитать ее душу доверху. И в наивысший миг экстаза, когда мир вдруг завертелся с невозможной скоростью, она запела так, что зазвенели и лопнули лампы во всех фонарях, сколько видно вперед и назад.
Мрак упал на улицу.
Она обнаружила себя сидящей на разделительной полосе. Сиф свернулась клубочком у ее ног, свет из окон соседнего дома бросал на ее спинку причудливые голубые блики, а звезды стали намного ярче – и казалось, нависли совсем низко – протяни руку и сорви.
Голова кружилась, сердце стучало в висках, и так тяжело, но так сладко дышать. Слабая усталость и чрезвычайная легкость во всем теле – она улыбалась от счастья, гладя Сиф по спинке, против шерсти, осыпая свои колени снопами голубых искр. Воздух пах электричеством.
Ей было хорошо; Берта с удовольствием прислушивалась к тому, как энергия струится по ее телу легко и свободно. Как и всегда в такие минуты, она чувствовала частью своего тела и асфальт, и корявые безмолвные деревья, и припаркованные у обочины автомобили. Она могла бы одной мыслью включить в них сигнализацию или заставить дворники сновать по стеклу до утра – но она не хотела. Ей было слишком хорошо, чтобы хотеть чего-то. Нет, неправда. Берта хотела бы, чтобы этот миг никогда не кончался.