Я открываю рот, готовая рассыпаться в извинениях, но она строго поджимает губы – верный знак, что ни одно из них не будет принято.
– Да, мадам Биссетт, – со вздохом соглашаюсь я. – Постараюсь исправиться.
Можно было бы обидеться на ее замечания, на придирчивость к мелочам, но для меня мадам Биссетт – одна из немногих, чье мнение я ценю. Не поверь она в меня, я бы вряд ли выбралась из стен пекарни на тропинку к мечте. Если бы не обрезки ткани, которые она мне отдавала последние четыре года, мне не из чего было бы сшить даже носовой платок. Поэтому я принимаю ее строгие, но вместе с тем справедливые замечания. И совершенно искренне обещаю исправиться.
– Вот, нашла! – кричит Джозефина и бежит ко мне с парой туфель на высоком каблуке.
– А других точно не было? – спрашиваю я. Остроносые туфли размера на два больше, чем надо.
Джо молча смотрит на меня и робко улыбается, будто говоря: «Будем верить в лучшее».
– Все уже разобрали, – оправдывается она. – Да ладно, что ты! Так и не скажешь, что они великоваты!
Я пытаюсь встать, пошатываюсь – и хватаю Джо за плечо, чтобы не грохнуться на пол.
– Ага, ни за что не догадаешься.
– Ни у кого нет гребня? – громко спрашивает Джозефина.
Вокруг нас шуршат юбки. В воздухе повисли облака пудры. Подруга запускает мне пальцы в волосы и пытается вручную распутать их, она дергает так сильно, что у меня запрокидывается голова.
Я сердито оборачиваюсь:
– Даже не думай, Джо.
– А что тут такого? – Она смотрит мне в глаза и заливисто смеется; должно быть, видок у меня тот еще. – Хочу попробовать кое-что! Вот увидишь, получится как у королевы!
– Королеве прическу делает сам Леонар Отье[3], – напоминаю я. Мне становится смешно, но я даже посмеяться толком не могу – корсет затянут слишком туго. И как их вообще носят?
– Ну дай хоть волосы тебе припудрю или губы накрашу! Пожалуйста, пожалуйста! – Джозефина умоляюще хлопает ресницами. Передразнивает меня: я говорю все то же самое, когда мы меняемся ролями и мне приходится ее наряжать.
Тут мимо проходят Рашель и Лола – два прекрасных, сокрушительных напоминания о том, что мне к такой красоте ни за что не приблизиться, помада и пудра тут не помогут. Рашель поправляет корсет. Ее безупречные – волосок к волоску – локоны почти не двигаются. Все, как и я, не сводят с нее глаз. Вот над кем природа потрудилась на славу, что и говорить.