П е р в а я (читает стихи Ахматовой).
Мне голос был, он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
Т у р б и н (закрывает глаза, щиплет усики). Как поэтично, но как беспомощно… Как беспомощно!
Появляется Хлудов. Он одет в мундир генерала царской армии. На ногах – тапочки. Солнцезащитные очки, которые он иногда приподнимает на лоб. Хлудов производит впечатление серьезно больного человека, испытывающего непроходящий озноб.
А м е т и с т о в (опять падает на колени). Роман Валерьянович!
Х л у д о в (Турбину). Не скажите, доктор, не скажите.
Т у р б и н (не открывая глаз). Ах, не травите душу! Перестаньте! Я ведь сам кричал шепотом: «Я не поеду! Я не поеду! Я не поеду!»
Х л у д о в. Не припоминаю такого шепота, не говоря уже о крике.
П е р в а я. В первой редакции «Дней Турбиных» был крик. Шептал Алексей Васильевич – подтверждаю.
А м е т и с т о в (прижимается к ногам Хлудова, тот треплет его, как собаку). Какая разница, что он там нашептывал! Все равно ведь не поехал, докторишка!
Х л у д о в. Кстати, почему?
Турбин отмахивается, не открывая глаз.
П е р в а я. В романе «Белая гвардия» наш эскулап влюбился, а в пьесе «Дни Турбиных» он вовсе погиб.
Т у р б и н. Да, не поехал… Да, влюбился… Да, погиб… (Открывает глаза, говорит жестко.) А вы, Аметистов, пустобрех и мерзавец!
А м е т и с т о в (с пола). Обомлеть! Честь дворянина! Дуэль! (Заискивающе Хлудову.) Правда, Роман Валерьянович?
Х л у д о в (отталкивает Аметистова ногой). Прочь, паяц! Где тут мешок? Где веревка? Вешать! Немедленно!
А м е т и с т о в (вскакивает на ноги, ожесточается). Руки коротки трудовой народ изводить, ваше высокопревосходительство! Вышло царское время – кончено! Нашли управу на сатрапов, вымарали вас из истории!
П е р в а я (Аметистову). Прекратить бузу!
А м е т и с т о в. А вот выкуси! (Показывает всем дулю.) Даже не подумаю! Никаких господ, никаких рабов! Воспрянул род людской. Поняли, белое отребье? (Смеется.) Что, жжет правда глаза?!
П е р в а я. Аметистов, лишу довольствия! Точно оставлю без ужина, посажу на хлеб и воду!
Хлудов и Турбин смеются.
А м е т и с т о в (меняется в лице, пугается). Только не это, гражданочка судья!