Это ж ни в какие ворота не лезет, ей-богу. Подлец ваш Ванечка! По нему смирительная рубаха плачет!
Х л у д о в (приходит в себя). К стенке его! И всей маеты.
Т у р б и н. Гляди-ка, очнулся генерал – и опять за свое!
А м е т и с т о в. Нет, доктор! Очень дельное предложение, поддерживаю их высокопревосходительство! Да-с! Ванечку к стенке, велосипед отдать детям. Пионерам или беспризорникам.
П е р в а я (Аметистову). Какие в двадцать первом веке пионеры? Одни беспризорники! (Хлудову.) Полегчало, генерал? Как вы себя чувствуете?
Х л у д о в. Как в дни исхода белых из России. Я всегда так себя чувствую. Понимаете? Тараканьи бега. Спичкой чирк – они в разные стороны. (Горько.) Вот и я бегу! Каждый день, каждый час, каждую минуту. А все Булгаков! Удружил так удружил.
А м е т и с т о в. Беда! Жаль мужика, хоть и вешатель. Бег – страшное дело. Мне ли не знать? Я ведь и сам то бегу, то убегаю.
П е р в а я (с усмешкой). Не прибедняйтесь, Роман Валерьянович, ведь и вы не промах! Ответили нашему создателю око за око. Являлись ему во снах, мучили кошмарами. Можно сказать, сводили с ума!
Х л у д о в (истово). Не по своей воле являлся, не по своей воле мучил. Его собственное подсознание меня вызывало. Совесть Булгакова терзала!
Т у р б и н (Хлудову). Да будет вам! Признайтесь: в охотку являлись, в охотку мучили!
Х л у д о в (вздыхает). Не противился, мстил. Уж очень я ополчился на Михаила Афанасьевича.
П е р в а я. А может, напрасно, генерал?
А м е т и с т о в. Конечно, зря. Мне вот Мишель из «Зойкиной квартиры» позволил сбежать, уберег, касатик.
П е р в а я (кивает на Турбина). А доктора на Дон не пустил, где либо смерть, либо чужбина.
Т у р б и н. Согласен. Так что напрасно, ваше высокопревосходительство, вы взъелись на нашего создателя, напрасно ополчились. Сами же говорили, что цензоры велели уточнять ваш «Бег». Сколько раз Булгаков переписывал пьесу?
Х л у д о в. Много. Но и уточнять можно по-разному. Все от контекста зависит. Меня же он совсем дураком сделал. Посмешищем!
П е р в а я (смеется). Например, генерал возвращался в Россию из-за угрызений совести.
А м е т и с т о в. Бред! Не такой человек Роман Валерьянович, чтобы о таком пустяке, как совесть, беспокоиться.
Х л у д о в (Аметистову). Спасибо, голубчик.
П е р в а я. Впрочем, достоевщину разумно отправили в утиль. Но и другие уточнения были не лучше. Например, наш генерал в отчаянье пускал пулю в лоб.