Роман всё время стремился к каким-то запредельным высотам карьеры, причём каким, он и сам толком не знал. Как думалось Альке, он будет забираться вверх, либо пока не шлёпнется оттуда в полный рост, либо до пенсии.
Алька свои детские амбиции уже давно отпустила, как цветной надувной шарик по ветру. В детстве ей хотелось быть то известным модельером, то космонавтом, то писательницей. Некоторая часть всё-таки была реализована. Алька стала дипломированным дизайнером женской и детской одежды и даже поработала на крупном производственном предприятии по профессии. Но как-то с творчеством там не заладилось, а вот люди были чудесные. Уходила, как прощалась с Родиной. Тяжело было нереально, однако новое руководство холдинга почему-то решило, что проще модели с выкройками покупать у китайцев, чем держать штат модельеров.
Особо расстраиваться у Альки времени не оказалось. Беда одна не ходит. В течение года один за одним умерли Алькины родители. Ещё полгода Алька пыталась оправиться от этого тройного нокаута, вступала в наследство, разбирала родительские вещи в их старой квартире, подолгу рыдала над семейными альбомами.
Где-то в эти полтора года их дороги с Романом стали расходиться. Романтичный, лёгкий, весёлый, быстро решающий всё и вся, столкнувшись с лавиной горя, болезней и проблем, он оказался не таким уж сильным и не таким уж мужиком, как думала Алька. Поначалу он помогал, когда заболела мама, возил к ней врачей, носился по больницам. А когда стало совсем плохо и мама перестала подниматься, он перевёз жену к родителям и чаще звонил, чем приезжал. Тогда же он внезапно купил Альке машину, чтобы она «решала свои проблемы сама». И ей бы тогда понять, что подарок этот не из щедрости, а чтобы не мешала, не досаждала лишний раз своими проблемами. Много позже, оставшись совсем одна, сирота-сиротой, она вдруг начала замечать, что муж сторонится людей с проблемами, как будто это болезни какие заразные и они могут тень бросить на его кристальную репутацию или заразить вирусом беды.
Алька забралась с ногами на подоконник широкого и низкого эркера на кухне. Город уже сиял огнями. Лучами прожекторов пронзал небо модный ночной клуб, двумя алыми полосами в иссиня-чёрном небе обозначал своё громоздкое присутствие не менее навороченный торговый мега-центр. Спускалась ночь, а жизнь в городе, казалось, только набирала обороты. Но шла мимо Альки. Почему-то мимо. Большинство их с Романом друзей отправлялось в эту цветную яркую ночь вместе: туда, к огням танцполов, ресторанов, кафе, позднего шопинга, концертов, да просто посиделок с друзьями. У них почему-то это уже закончилось. Как будто… Как будто… Что «как будто» Алька даже придумать не могла. И когда это случилось? Почему? Неужели она такая старая стала, что Роман стыдится с ней выходить в люди? Да ну! Алька прекрасно знала, что она выглядит хорошо и одевается хорошо. Да и какие её годы? В самом деле. Что и когда перестало их с Романом объединять, ей никак не давалось. Не было одного щелчка, момента, ситуации, поступка, который бы разорвал связь между ними мгновенно. Не было. Видимо, нити этих связей натягивались и натягиваются до сих пор, с того самого момента, как дома у Альки начались неприятности одна за другой. Но ведь правда беда была. Не до мужа, не до романтики, когда то больницы, то похороны. Какая, к черту, романтика?! Это ему бы быть рядом, за руку держать, носовой платок подавать, а не наоборот.