Но кто же такой Леонид?
Сенсационные сведения о нем отыскались в синодике Макарьевского монастыря на Нижегородчине. Та поминальная книга, начатая еще при Алексее Михайловиче, предназначалась для занесения в нее лишь имен русских царей, высших церковных иерархов и наиболее знатных бояр и дворян. И в их списке – сразу за митрополитами и архиепископами – указан инок Леонид! А уж затем идут Мстиславские, Шуйские, Романовы.
О чем это говорит? Не о том ли, что спутник Отрепьева был настоящий царевич Дмитрий?
Такой вывод кажется шатким лишь на первый взгляд. О том, что Лжедмитрий первый и Отрепьев – разные люди, были убеждены как их современники, так и ученые более поздних времен. Григорий Отрепьев – лицо несомненно историческое, но он старше Лжедмитрия минимум на 10 лет. Последнему в описываемый период было года 23–24, чему есть документальные подтверждения (хотя бы письмо папского нунция в Кракове-Рангони), тогда как Отрепьеву не меньше 36.
Но разве можно рассуждать о возрасте Отрепьева, коль скоро точная дата его рождения неизвестна? Оказалось, кое-какие сведения о его жизни сохранились в истории церкви. В частности, описываются торжества в Пскове и Новгороде в честь одного из святых в 1597 году: на них присутствовал не кто иной как дьякон Григорий Отрепьев. Представлял он там особу патриарха Иова, и тот даже поручил Отрепьеву составить канон в честь святого. Дьякон его составил и подписал текст! Следовательно, появилась возможность сравнить почерки Отрепьева и Лжедмитрия. Так вот: анализ не выявил между ними никакого сходства.
Итак, в 1597 году Отрепьев уже служил дьяконом. По церковным правилам этот чин давался человеку не моложе 29 лет от роду. Значит, в 1603 году Отрепьеву было не менее 36 лет.
Изгнанные из Киево-Печерской лавры, Отрепьев, Варлаам, Мисаил и Леонид попытались найти убежище в Остроге у князя Василия Острожского, но и там потерпели полное фиаско.
Каким образом Леонид и Отрепьев оказались потом в монастыре у инокини Марфы (Марии Нагой), неясно. Летопись рассказывает об этом в следующих словах: «И прииде к царице Марфе в монастырь на Выксу с товарищем своим, в раздранных и худых ризах. А сказавши стражникам, что пришли к святому месту помолиться и к царице для милостыни. И добились, что царица их к себе пустила. И неведомо каким вражьим наветом прельстил царицу и сказал ей воровское свое. И она дала ему крест злат с мощьми и с каменьем драгим сына своего благоверного царевича Дмитрия Ивановича углицкого».