Анна больше не верила.
Она сжала в кармане пальцами завернутый в бумагу окурок. Её маленькая улика – глупая, мокрая, но первая настоящая пуля против него.
Встречу с Марией она назначила быстро – три коротких сообщения, сухие и чёткие: «Есть улика. Надо доказать всё. Встречаемся утром.»
Мария ответила почти сразу:
«Я дам тебе план. Но будь готова. После этого ты не вернёшься прежней.»
Анна перечитала эти слова несколько раз. Она подумала: А была ли я прежней? Когда именно я перестала быть женой и стала тенью?
Они встретились в том же сквере – скамейка под облезлым фонарём, мокрая от ночного дождя. Мария сидела с термосом кофе – такая же спокойная, с чётким взглядом и тяжёлой сумкой у ног.
– Покажи, что у тебя, – сказала она без приветствия.
Анна развернула бумажку, протянула окурок. Мария достала маленький пакетик, аккуратно переложила туда улику, запечатала.
– Хорошее начало. ДНК, помада, отпечатки. Если повезёт – вытянем и её имя.
Анна сглотнула. Её голос звучал хрипло, когда она спросила: – Вы найдёте её?
Мария посмотрела ей в глаза: – Найду. Но ты должна помочь.
Анна опустила взгляд на свои ладони. Они дрожали – будто в них всё ещё пульсировал ночной холод.
Мария открыла планшет. На экране – фото мужа Анны. Чёрная машина, ночная улица, размазанный силуэт женщины, садящейся на переднее сиденье.
– Это свежак. Ты была у матери, а он встречался с ней в твоём дворе. Видишь дату? – Мария ткнула пальцем. – И вот – он несёт папку.
Анна узнала папку сразу. Серая, толстая, с их паспортами, договорами, её медицинскими выписками.
Он всё это носил с собой? Куда? Зачем?
– Ты думаешь, он продал меня? – её голос сорвался шёпотом.
Мария усмехнулась едва заметно: – Думаю, он продаёт всех. И тебя в том числе.
Они сидели так ещё долго. Дождь уже не лил, но воздух был тяжёлый, мокрый. Сквозь деревья пробивалось бледное утро. Анна смотрела на свои колени – всё время представляла, что он трогал эти же колени своими пальцами, а потом трогал чужие так же.
– Что мне делать? – выдохнула она.
Мария сняла капюшон: – Приманка. Ты сама втянешь его в ловушку. Вернёшься домой, дашь ему то, что он хочет. Секс – твоя броня и твой нож. Запишешь всё. Каждое слово, каждый шорох. Дашь ему поверить, что ты сломалась.
Анна хотела закричать: Я уже сломалась. Но она кивнула. Потому что теперь её трещины – её оружие.