Вот только пока он «это себе позволял», как Исмаил был вынужден признать, сестра Аъзам вновь оказалась на сверкающем шеду, будучи не только прощённой отцом, но и назначенной наследницей и посланной в дальние северные страны с некой миссией, касающейся легендарных зелёнооких прародителей. Он же, словно щенок, был взят за шкирку и без объяснений посажен на поводок здесь, в шагающей крепости, как её управитель. С запретом даже нос из неё показывать и не раздражать сестру, обосновавшуюся в главных залах на самой вершине!
От подобной несправедливости Исмаил не просто заскрипел зубами, а аж задрожал, выпуская своё «эго» и плавя вновь сжатый в руке шипящий кубок, охваченный фиолетовым пламенем. Ведь путь до далёкой Москвы был нелёгким, и ему действительно приходилось делать то, к чему царевич был непривычен, – работать! А он, как юноша действительно верил, был рождён отдавать приказы, а точнее, озвучивать свои желания и получать результаты! Одаривая милостью успешных и наказывая неудачников мановением руки!
Потерев свой округлый животик и поёрзав на неудобном троне, на котором еле-еле помещался его большой зад, поправив опять съехавшую с, как он считал, похудевших за время поиска беглой двоюродной сестры щёк съехавшую в бок накладную бороду, Исмаил тяжело вздохнул.
Это он должен был быть там, наверху, на лежанках, а не сидеть здесь целыми днями! Это он должен был скомандовать: «Идём на Москву», – и дальше ждать, когда на горизонте из панорамных окон главной башни-крепостицы станет видно этот жалкий, никому не нужный северный полис!
Но вместо этого из-за своей сестры он застрял здесь, в Тактическом зале, и вынужден был думать и работать… Ведь даже рельсами Перевозчиков нельзя было воспользоваться как направлением, ибо они хаотично проложены. А их локомотивы тут же останавливались и начинали обстреливать елифантерия и возведённые на нём постройки из своих убойных баллист, стоило только шагающей крепости оказаться в зоне досягаемости!
После чего легко удирали на безопасное расстояние и продолжали огонь, когда разгневанный Исмаил, по первой приказывал их атаковать самим елефантерием. В результате погибали воины клана и эта стерва наверху заставляла его самого подниматься к ней, чтобы в очередной раз унизить как словами, так и оплеухами, которые были очень даже болезненными. Заставляя каяться, просить прощения и злиться ещё больше. В первую очередь на себя.