– Не могу поверить своим глазам: впервые за долгое время мы собираемся все вместе, – Мелззи, после того, как разносчик еды записал их желаемые блюда и отошел, задумчиво положила подбородок на ладонь.
Фелагс откинулся в углу дивана на разноформенные подушки из ультрамаринового бархата:
– Несмотря на это, видимся мы довольно часто, хоть и по отдельности. Наши ремесла значительно отличаются друг от друга, но все же объединяют.
– Представить себе не можете, как я голоден, – послышался немного отвлеченный голос рядом сидящего друга, сбросившего с себя потасканный капюшон. – Точно мне пришлось потерять свою контрольную карту на целых тридцать лет – не меньше!
Аллед Веул, младший брат Мелззи, был давним верным другом Фелагса. Он чувствительно относился к миру, стараясь при этом не показывать свои истинные переживания. Аллед обладал тихим нравом, едва способным за себя постоять, как казалось со стороны. К слову, случая, когда ему пришлось бы отстаивать честь своего имени, не представлялось: те, кто его знал, относился либо хорошо, либо сдержанно и профессионально. В бо́льшей степени.
И все же Фелагс замечал в глазах Алледа огонь внезапной мысли, прожигающей разум так сильно, что вспышку могли заметить другие. В таких случаях он ничего не говорил, не объяснял, а лишь успокаивал свой пыл, ссылаясь на случайную задумчивость, не имеющую ничего важного. Случалось, что в таких состояниях впалые скулы Алледа ходили, губы сжимались, будто тот не просто пытался выбраться из мыслительного потока, а пробраться физически сквозь тернистую темницу с бесчисленным множеством призраков.
Аллед носил серебристую широкую диадему на лбу с кристаллом голубого, с его слов, бликсидианового стекла по центру. Выглядела она женственно, но Веулу крайне была к лицу. Он никогда не расставался с ней, не давал никому в руки и иногда засыпал с украшением на голове. Все знали, что кроме него никто не носит подобное на молниеходе.
Наперекор тому, что Аллед выглядил слабым из-за своей бледности и худобы, он был оружейником. На «Тесаке», как правило, жители такой профессии много времени проводили наедине со звоном бликсидиановой стали, заглушающей человеческие звуки, и пошивом снаряжения, и работники оставались один на один с такими идеями, которые не могли бы прийти другим на этом поезде. Нередко их называли «стальными мыслителями».