«Всеобщность свободной воли есть формальное, самосознательное, в остальном лишенное содержания простое соотношение с собой в своей единичности, тем самым субъект есть лицо. В личности заключено, что я в качестве этого представляю собой полностью определенное во всех аспектах (во внутреннем произволе, влечении, вожделении, равно как и по непосредственному внешнему наличному бытию) и конечное, однако совершенно чистое соотношение с собой и тем самым знаю себя в конечности бесконечным, всеобщим и свободным… Личность начинается только здесь, поскольку субъект имеет самосознание о себе как конкретном, каким-либо образом определенном, но самосознание о себе как о совершенно абстрактном Я, в котором всякая конкретная ограниченность и значимость отрицаются и признаются незначимыми. В личности есть поэтому знание себя как предмета, возведенного мышлением в простую бесконечность и благодаря этому пребывающего в чистом тождестве с собой… В себе и для себя сущий дух отличается от являющегося духа тем, что в том же определении, в котором последний есть лишь самосознание, сознание о себе, но лишь со стороны природной воли и ее еще внешних противоположностей, дух имеет предметом и целью себя как абстрактное и свободное Я и, таким образом, есть лицо.»
Личность, по Гегелю, содержит правоспособность и составляет понятие и саму основу абстрактного права. Отсюда выводится императив права: «Будь лицом и уважай других в качестве лиц». Это стадия развития права, на которой позитивный закон еще не обнаруживает себя, и его эквивалентом является приведенный выше правовой императив.
Из абстрактного определения личности вытекает, что право определяется Гегелем как непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным образом.
Реализация этой свободы как свободы личности происходит прежде всего в праве частной собственности.
«Разумность собственности заключается не в удовлетворении потребностей, а в том, что снимается голая субъективность личности. Лишь в собственности лицо выступает как разум. Даже если первая реальность моей свободы находится во внешней вещи, тем самым есть дурная реальность, но ведь абстрактная личность в ее непосредственности не может иметь иное наличное бытие, чем наличное бытие в определении непосредственности.»